Лиз кинула на меня взгляд, намекая, что вести беседу будет она.

– Вы меня просто ошарашили. Вы девочки Шарлотты!

– Совершенно верно, – кивнула Лиз.

– А где ваша мама?

– Мы приехали одни.

Женщина заперла автобусную станцию.

– Пешком до «Мэйнфилда» далеко, – сказала она. – Я вас подвезу.

Женщина не внушала опасений, так что мы положили чемоданы в ее старый пикап и взобрались на переднее сиденье.

– Шарлотта Холлидей, – сказала женщина. – Она была на год старше меня в средней школе Байлера.

Мы выехали из города в сельскую местность. Женщина все старалась выудить всякие сведения о маме, но Лиз отвечала уклончиво, и та начала рассказывать о «Мэйнфилде», о том, как двадцать лет назад там всегда что-то происходило – жарка устриц, рождественские вечеринки, скачки под луной, балы в костюмах времен гражданской войны.

– В те дни все желали получить туда приглашение, – добавила она. – Все наши девочки мечтали быть как Шарлотта Холлидей. У нее было все.

Вскоре мы оказались около небольшой белой церкви, окруженной высокими деревьями и старыми домами – среди них были и большие, разукрашенные, и довольно захудалые. Мы проехали мимо церкви к низкой каменной стене с коваными стальными воротами, которые поддерживали толстые каменные столбы. На одном столбе было вырезано «МЭЙНФИЛД».

Женщина остановилась.

– Шарлотта Холлидей, – сказала она. – Когда увидите маму, передайте ей привет от Тэмми Элберт.

Ворота были заперты, так что мы перелезли через низкую каменную стену и двинулись вверх по дороге, усыпанной гравием. На вершине холма стоял трехэтажный, покрашенный белым дом с темно-зеленой металлической крышей и с чем-то таким, что выглядело как двадцать возвышающихся надо всем кирпичных каминных труб. Шесть толстых колонн поддерживали крышу длинного портика, и в сторону от портика тянулось крыло дома с французскими окнами.

– Ой, черт возьми! – воскликнула я. – О таком доме я мечтала всю свою жизнь.

С тех пор как себя помню, мне снился сон о большом белом доме, стоящем на вершине холма. Во сне мы с Лиз открывали переднюю дверь и бежали через холл, разглядывая комнату за комнатой, в них были красивые картины, прекрасная мебель и мягкие шторы. Там были камины и высокие окна, французские окна с клеточками стекол, которые пропускали внутрь длинные стрелы солнечного света, и замечательные виды садов, деревьев и холмов. Я всегда думала, что такое бывает только во сне, но этот дом – был точно таким.

Приблизившись, мы поняли, что дом находится в плачевном состоянии. Краска обсыпалась, на темно-зеленой крыше коричневые пятна, а по стенам расползался дикий виноград. На одном углу дома, где отломился кусок водосточной трубы, наружная облицовка стены была темной и ржавой. Мы взобрались по широким ступеням к портику, и из разбитого окна вылетел черный дрозд.

Лиз постучала медным дверным молоточком. Сначала я подумала, что в доме никого нет, но потом увидела в маленькое стеклянное окошко на створке двери какое-то движение. Мы услышали скрип и звук скольжения задвижек. Дверь открылась. Появился мужчина, он держал в руках ружье. У него были взъерошенные седые волосы и красные глаза. На нем были халат и носки.

– Прочь из моих владений, – сказал он.

– Дядя Тинсли? – спросила Лиз.

– Вы – кто?

– Я – Лиз.

Мужчина уставился на нее.

– Ваша племянница.

– А я Бин. Или Джин.

– Мы дочери Шарлотты, – объяснила Лиз.

– Дочери Шарлотты? – Он внимательно посмотрел на нас. – Господи! Что вы тут делаете?

– Приехали к вам в гости, – сказала я.

– А где Шарлотта?

– Мы точно не знаем, – пожала плечами Лиз. Она глубоко вздохнула и стала рассказывать, что маме понадобилось какое-то время для себя, и без нее у нас все было хорошо, пока полиция не начала проявлять любопытство. – В общем, мы решили навестить вас.

– Вы решили проделать весь этот путь из Калифорнии, чтобы навестить меня?

– Совершенно верно.

– И считаете, что я просто пущу вас в дом?

– Надеемся, – произнесла я.

– Невозможно вот так просто, совершенно неожиданно появиться здесь. – Он не ждал гостей. У него пока нет экономки. У него сейчас в работе несколько важных проектов, и по всему дому разложены бумаги и исследовательские материалы, которые нельзя трогать. – Я просто не могу позволить вам находиться тут, – сказал он.

– А где тетя Марта? – спросила Лиз.

Дядя Тинсли проигнорировал вопрос.

– Здесь вовсе не беспорядок, – обратился он ко мне. – Тут все организованно, и порядок нельзя нарушить.

– Хорошо, так что же нам делать? – спросила Лиз.

Дядя Тинсли долго смотрел на нас, потом прислонил ружье в стене.

– Вы можете спать в сарае.

Дядя Тинсли повел нас по кирпичной дорожке, тянущейся между деревьями с отслаивающейся белой корой. В сумерках светлячки, как искорки света, взлетали вверх из высокой травы.

– Шарлотте нужно время для себя, поэтому она просто исчезла? – произнес дядя Тинсли.

– Более или менее так, – ответила Лиз.

– Она собирается вернуться, – сказала я. – Даже написала нам письмо.

– Значит, это еще одно ее паническое бегство? – Дядя Тинсли с отвращением во взгляде покачал головой. – Шарлотта, – пробормотал он. От его сестры нечего ждать, кроме хлопот. Ее избаловали в детстве, и когда она повзрослела, то ожидала, что будет иметь все, что ей захочется. Что бы вы ни делали для нее, ей всегда этого было недостаточно. Даешь ей деньги, а она думает, будто заслуживает большего. Пытаешься найти ей работу, так работать – ниже ее достоинства. Потом, когда в ее жизни начались трудности, она стала винить в них мать и отца.

Дядя Тинсли очень сурово говорил о маме, и мне захотелось ее защитить, но время было неудачным для того, чтобы спорить с ним. Лиз, казалось, чувствовала то же самое, потому что молчала.

Сарай, который находился за деревьями, был огромным, с осыпавшейся белой краской и большой металлической зеленой крышей, такой же, как на доме. Внутри, на кирпичном полу, стояла черная коляска с золотистыми украшениями. Рядом с ней находился пикап со стенками из настоящего дерева.

Дядя Тинсли провел нас через помещение с пыльными седлами, вожжами и потускневшими лошадиными лентами, которые висели на стенах, потом мы поднялись по лестнице. Наверху была опрятная комната, чего я совсем не ожидала, там стояли кровать, стол и кухонька с дровяной печью.

– Раньше здесь жил грум, – объяснил дядя Тинсли. – Давно.

– А где же тетя Марта? – спросила Лиз.