изящную бровь и при этом вновь коснувшись воротника в том месте, где висел мой медальон.

Ржавчина и пыль. Я влипла. Выхода нет. У меня в груди гудела паника, точно рой пчёл, вот-вот готовых ужалить.

И тут мне в голову пришла наиотвратительнейшая мысль.

Выход есть. Я могу отказаться от медальона. Может, я просто сентиментальная глупышка, что придаю ему такое значение. Сердце у меня колотилось, отдаваясь в ушах, и в тот момент казалось, что весь мир замер.

Нет. Глупость это или нет, но медальон не просто золотая побрякушка. Он связывает меня с мамой; это моя душа. Или то, что от неё осталось. И я не могу допустить, чтобы Старвенжер отняла его у меня. Даже если это убережёт меня от фабрики.

– Я сделаю это, – сказала я. – Я пойду…

– Этого будет достаточно? – спросил голос за моей спиной.

Резко обернувшись, я увидела позади себя Софи. Низенькая, крепенькая, она стояла у двери в спальню. Тонкая ночнушка едва доходила ей до колен, и было видно, что одна стопа у неё вогнута внутрь. Руки на поясе, подбородок высоко вздёрнут. Софи всегда держала себя так, словно в любую минуту готова произнести речь.

Хромая, она прошла вперёд, не обращая внимания на мой отчаянный взгляд, и сунула в руку мисс Старвенжер слегка звякнувший кошелёк. Ну что ты будешь делать: она готова помочь мне вне зависимости от того, хочу я этого или нет.

Мисс Старвенжер взвесила кошелёк в руке, вытрясла из него две серебряные монеты и фыркнула:

– Полагаю, на этот раз достаточно. Но в следующий раз жду оплату вовремя, мисс Гранби. Больше никаких отсрочек. – И она ушла на второй этаж, где располагались её собственные комнаты.

Какое-то время я просто стояла и смотрела мисс Старвенжер в спину, пока она не скрылась на лестнице, и только потом обернулась к Софи. Замечательная, умная, до ужаса великодушная Софи. Мне хотелось броситься ей на шею, крепко обнять и поблагодарить за спасение. Наверное, она этого и ждёт. Так поступают друзья. И Софи, несмотря на всё, что я сделала, по-прежнему считала меня своим другом. Считала, что я заслуживаю доброты и сочувствия.

Правда, во всём виновата я.

Когда я только приехала в пансион мисс Старвенжер, Софи первая из девочек проявила ко мне участие, а я, честно говоря, вела себя просто кошмарно. Я не смеялась над её шутками, не отвечала на её улыбки, даже не предложила поработать вместо неё по дому, когда она слегла с гриппом. К тому времени я очень хорошо усвоила жизненный урок: привязываться к кому-то или чему-то опасно. Тем более что я не собиралась оставаться здесь дольше, чем того требовала необходимость. Мне лишь нужно выяснить, где мисс Старвенжер держит мой медальон – и только меня и видели. Я бы сама устроила свою жизнь.

Я думала, что нашла клад – буквально, – когда обнаружила в кабинете мисс Старвенжер сундук с навесным замком. Пять ночей ушло у меня на то, чтобы вскрыть его, а когда тяжёлый металлический рычажок наконец щёлкнул, мне показалось, что моя душа готова воспарить на крыльях восторга – вот она, свобода!

Только медальона в сундуке не оказалось. Там не оказалось вообще ничего, если не считать пары покрытых плесенью старых книг. И я забрала их, решив, что за все мои усилия мне причитается хоть что-то. Я собиралась на следующий день улизнуть и заложить книги, но Софи застала меня с ними в спальне прежде, чем я успела это сделать. Я была уверена, что она тут же меня сдаст, но вместо этого она разрыдалась. Выяснилось, что это её книги – всё, что осталось от отца, который был поэтом и философом. Я сунула книги ей в руки и сказала, чтобы она берегла их, – что угодно, лишь бы она перестала плакать.

Для всех остальных эти книги не представляли почти никакой ценности, а если уж добыть медальон у меня не получилось, то пусть хотя бы кто-то другой порадуется. Не так уж тяжело они мне достались.

Но с тех пор Софи вбила себе в голову, что мы друзья. А я не смогла убедить её в обратном. И теперь только посмотрите, во что она вляпалась, – и всё из-за меня! Я крепко обхватила руками себя, чтобы не выкинуть какую-нибудь глупость, например не обнять Софи.

– Тебе не стоило этого делать! – прошипела я. – Я бы со всем разобралась сама!

– Как? – спросила Софи, скрестив руки на груди. – Устроившись на работу в эфирную фабрику и работая там, пока не обратилась бы в морок?

Я всплеснула руками, словно могла выцепить ответ прямо из воздуха.

– Я бы что-нибудь придумала.

– Рабочий день на фабрике начинается в восемь. Даже тебе не украсть столько серебра за семь часов. К тому же ты и так выглядишь почти как морок. Тебе нужно поспать. Где ты была?

Ну вот, опять она пытается обо мне позаботиться. Думает, что лучше знает, как мне быть. Хотя, наверное, так и есть.

Мгновение я колебалась. Вся эта ночь была такой странной, такой тревожной. А Софи самый умный человек из всех, кого я знаю. Может, она объяснит, почему этот проклятый меч не хочет оставить меня в покое? Она наверняка знает миллион историй о Найтингейл. Но если рассказывать ей о мече, придётся рассказать и о том, что я проникла в музей.

Меня передёрнуло, когда я представила, какое у неё будет лицо. Точно такое же, как и вчера, когда она рассказывала мне, что Попечительский совет отказался даже встретиться с представителями профсоюза эфирных рабочих. Губы поджаты, брови сведены вместе. Выражение полнейшего разочарования.

– Долгая история. Сейчас это не имеет значения. – Я запуталась пальцами в волосах, когда попыталась пригладить весь тот хаос на голове, который остался у меня после ночных приключений. – Я верну тебе долг, Софи. Клянусь.

– Если тебе будет легче, я могу начислить проценты, – сказала Софи.

Я не сразу припомнила, что это значит. Софи как-то объясняла мне, когда разразилась очередной тирадой по поводу того, как банки обкрадывают бедных граждан.

– Это когда ты платишь часть суммы, которую тебе одолжили, сверх долга, да? Сколько ты хочешь? – спросила я, чтобы сразу обсудить детали.

Софи закатила глаза:

– Да я шучу, Ларк! Я не Королевский банк – я твой друг! Я знаю, что ты вернёшь долг. Я только хочу, чтобы с тобой всё было в порядке.

Быть в порядке. Вернуть долг. Ничего особенного. Только вот на самом деле нет. Именно поэтому я терпеть не могу, когда люди поступают