она садилась и, прижимая одну пятку к анусу, пыталась испражниться. Данная перверсивная деятельность сохранялась до седьмого года жизни. Фрейд называет эту инфантильную перверсию анальным эротизмом.

[54] На смену ей пришла мастурбация. Однажды, когда отец шлепнул ее по голым ягодицам, пациентка испытала явное сексуальное возбуждение. Позже она пришла в сексуальное возбуждение, увидев, как аналогичным образом наказывают ее младшего брата. Постепенно у нее выработалось подчеркнуто негативное отношение к отцу.

[55] Период полового созревания наступил в возрасте тринадцати лет. С тех пор ее фантазии приобрели исключительно перверсивный и навязчивый характер: пациентка не могла не думать о дефекации, когда ела сама или смотрела, как ест другой человек, особенно ее отец. Кроме того, всякий раз, когда она видела руки отца, она испытывала сексуальное возбуждение; по той же причине она не позволяла себе дотрагиваться до его правой руки. Со временем больная утратила всякую способность принимать пищу в присутствии других людей без постоянных приступов навязчивого смеха и возгласов отвращения: фантазии о дефекации в конце концов распространились на всех людей в ее окружении. Если ее поправляли или даже упрекали в чем-либо, пациентка показывала язык, судорожно смеялась, вскрикивала от отвращения или выражала ужас жестами: каждый раз она видела перед собой образ наказывающей руки отца и переживала сексуальное возбуждение, которое немедленно переходило в плохо скрываемую мастурбацию.

[56] В пятнадцать лет пациентка почувствовала нормальное желание завязать любовные отношения с другим человеком. Однако все попытки в этом направлении терпели неудачу: болезненные фантазии неизменно вставали между ней и тем юношей, которого она больше всего хотела полюбить. В то же время из-за испытываемого ею отвращения любое проявление привязанности к отцу стало невозможным. Поскольку ее отец стал объектом переноса инфантильного либидо, сопротивление было направлено главным образом против него, но не против матери. Примерно в тот же период пациентка почувствовала симпатию к своему учителю, но это чувство быстро уступило место тому же всепоглощающему омерзению. У ребенка, столь сильно нуждающегося в любви и нежности, подобная эмоциональная изоляция не могла не повлечь за собой серьезные последствия.

[57] К восемнадцати годам состояние пациентки значительно ухудшилось. Приступы глубокой депрессии чередовались с приступами смеха, слез и криков. Она больше не могла смотреть людям в лицо, держала голову опущенной, а когда кто-нибудь дотрагивался до нее, с омерзением высовывала язык.

[58] Эта история демонстрирует суть взглядов Фрейда. Сначала мы находим фрагмент перверсивной инфантильной сексуальной деятельности – анальный эротизм, который на седьмом году жизни заменяется мастурбацией. В этот период телесное наказание, воздействуя на область ануса, вызывает сексуальное возбуждение. Здесь мы обнаруживаем детерминанты более позднего психосексуального развития. Половое созревание с его физическими и духовными потрясениями привело к заметному усилению активности фантазии. Последняя захватила сексуальную деятельность детства и модулировала ее в бесконечных вариациях. Извращенные фантазии такого рода определенно действовали подобно нравственным инородным телам, а потому должны были подавляться с помощью защитных механизмов, особенно стыда и отвращения. Это объясняет приступы отвращения, омерзения, восклицания ужаса, высовывание языка и т. д.

[59] В то время, когда начало пробуждаться обычное для пубертатного периода желание любви других людей, патологические симптомы усилились, ибо теперь фантазии были направлены на тех самых людей, которые казались наиболее достойными любви. Это, естественно, привело к выраженному психическому конфликту, который объясняет дальнейшее ухудшение состояния. В итоге у пациентки развился истерический психоз.

[60] Теперь мы понимаем, почему Фрейд настаивает, что больные истерией с детства несут в себе «некоторую долю сексуального вытеснения». По конституционным причинам они, вероятно, оказываются готовы к сексуальным или квазисексуальным действиям раньше, чем другие люди. В силу их конституциональной эмотивности инфантильные впечатления проникают глубже, сохраняются дольше и позднее, в период полового созревания, оказывают организующее влияние на направление первых подлинно сексуальных фантазий. Опять же, в силу их конституциональной эмотивности все аффективные импульсы у истериков гораздо сильнее, чем у нормальных людей. Следовательно, чтобы противодействовать интенсивности анормальных фантазий, должны возникнуть столь же сильные чувства стыда и отвращения. При предъявлении реальных сексуальных требований, предполагающих перенос либидо на объект любви, на него переносятся все перверсивные фантазии. Отсюда – сопротивление объекту любви. Пациентка не могла беспрепятственно перенести свое либидо на него, и это спровоцировало эмоциональный конфликт. Ее либидо истощило себя в борьбе с защитными чувствами, которые становились все сильнее и впоследствии вызвали симптомы. Таким образом, Фрейд имеет полное право утверждать, что «симптомы являются сексуальным осуществлением больных».

[61] Подводя итоги, мы можем сформулировать нынешние взгляды Фрейда на истерию следующим образом:

а) Некоторые ранние сексуальные действия более или менее перверсивного характера развиваются на конституциональной основе.

б) Эти действия поначалу не приводят к реальным истерическим симптомам.

в) В период полового созревания (которое психологически наступает раньше, чем физическая зрелость) фантазии приобретают направление, организованное инфантильной сексуальной активностью.

г) Фантазии, усиленные по конституциональным (аффективным) причинам, приводят к формированию комплексов идей, несовместимых с другими содержаниями сознания и потому вытесняемых, главным образом за счет стыда и отвращения.

д) Это вытеснение распространяется на перенос либидо на объект любви, тем самым провоцируя эмоциональный конфликт, который, в свою очередь, дает повод к развитию болезни.

е) Симптомы болезни обязаны своим происхождением борьбе либидо против вытеснения; следовательно, они представляют собой не что иное, как анормальную сексуальную деятельность.

[62] Насколько обоснованы взгляды Фрейда? На этот вопрос чрезвычайно трудно ответить. Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что случаи, точно соответствующие схеме Фрейда, действительно существуют. Любой, кто изучал данную технику, это знает. Но никто не знает, применима ли схема Фрейда ко всем формам истерии (во всяком случае, истерия у детей и психотравмирующие неврозы образуют отдельную группу). Фрейд убежден, что его взгляды приложимы по меньшей мере к обычным случаям истерии, с которыми специалист по нервным болезням сталкивается постоянно; мой собственный опыт, хотя и значительно меньший, чем его, не позволяет опровергнуть это утверждение. В случаях истерии, которые анализировал я, симптомы были чрезвычайно разнообразны, но все они обнаруживали удивительное сходство в своей психологической структуре. При анализе внешняя форма не представляет особого интереса, ибо мы видим, как один и тот же комплекс может продуцировать весьма неожиданные и примечательные симптомы. По этой причине невозможно сказать, применима ли схема Фрейда только к определенным группам симптомов. В настоящее время мы можем лишь утверждать, что его выводы справедливы для бесконечно большого числа случаев истерии, которые до сих пор было невозможно распределить на клинические группы.

[63] Что же касается подробных результатов анализов, проведенных Фрейдом, то яростное противодействие, с которым они столкнулись, объясняется просто: практически никто не следил за развитием теории Фрейда с 1896 года. Если бы