180

Естественная религиозность (лат.).

181

Таковы корни первых религиозных сублимаций. Вместо отца с его констеллирующими добродетелями и недостатками появляется, с одной стороны, возвышенное божество, а с другой – дьявол, который в наше время в значительной степени уничтожен осознанием собственной моральной ответственности. Возвышенная любовь приписывается первому, низменная сексуальность – второму. Как только мы вступаем в область невроза, эта антитеза растягивается до предела. Бог становится символом наиболее полного сексуального вытеснения, дьявол – символом сексуальной похоти. Таким образом, сознательное выражение отцовской констелляции, как и всякое выражение бессознательного комплекса, достигающее сознания, приобретает двуликость, свои положительные и отрицательные компоненты.

182

Главы 3 (стих 7 и далее) и 8 (стих 1 и далее). – Примеч. ред. оригинального издания.

183

См. аксиому Марии, а также обсуждение 3 и 4, 7 и 8, в «Психологии и алхимии», абз. 201 и далее и 209.

184

Гораций, Послания, II, 2, 188–89.

185

Соображения врачебной тайны, к сожалению, запрещают мне рассказать об одном случае истерии, который точно соответствует этой схеме, с той лишь разницей, что не семь мужчин, а только трое были выбраны при всех зловещих признаках инфантильной констелляции. Наш первый случай тоже относится к этой категории, а в третьем случае мы видим старого крестьянина, готовящегося посвятить дочь такой же судьбе.

Как благочестивая и послушная дочь (ср. ее молитву в книге Товита, гл. 3), Сара вызвала обычную сублимацию и расщепление отцовского комплекса, с одной стороны, возвысив свою инфантильную любовь до поклонения богу, а с другой – превратив навязчивую власть отца в демона Асмодея. История прекрасно проработана и показывает отца Рагуила в двух его ипостасях: как безутешного отца невесты и как предусмотрительного могильщика своего зятя, судьбу которого он предвидит.

Эта красивая сказка стала классическим примером в моей аналитической работе: мы часто сталкиваемся со случаями, когда отец-демон накладывает свою руку на дочь, так что даже после замужества об истинном внутреннем союзе не может быть и речи – образ мужа не в силах вытеснить бессознательный и постоянно действующий инфантильный идеал отца. Это относится не только к дочерям, но и к сыновьям. Прекрасный пример такого рода отцовской констелляции можно найти в недавно опубликованной работе Брилла «Психологические факторы в Dementia Praecox» (1908).

По моему опыту, решающим и опасным объектом детской фантазии обычно является отец; если такую роль играет мать, то я всегда мог обнаружить за ней деда, которому она принадлежала всем сердцем.

Я должен оставить этот вопрос открытым: моих наблюдений недостаточно для его решения. Остается надеяться, что опыт грядущих лет позволит глубже проникнуть в эту темную область, на которую я смог пролить лишь мимолетный свет, и откроет больше о тайной мастерской Гения, который определяет нашу судьбу. Вот что пишет о нем Гораций:

Scit Genius natale comes qui temperat astrum,

Naturae deus humanae, mortalis in unum,

Quodque caput, vultu mutabilis, albus et ater.

(Здесь цитируются строки Горация, перевод которых приводился выше. – Ред.) – Примеч. авт. к третьему изданию текста.

186

В. М. Кранефельдт – немецкий психиатр и психотерапевт.

187

Ср.: «О психической энергии», абз. 14 и далее. – Примеч. авт. См.: Gesammelte Werke, Band 8. – Примеч. ред. оригинального издания.