Тюрьма выглядит не совсем так, как я ожидала. Да и как я ее себе вообще представляла? Каким-нибудь мрачным, гниющим зданием на фоне серого неба и пустынной земли? Я не помню себя, но при этом думаю, что знаю, как должна выглядеть тюрьма. Я смеюсь при выходе из машины, расправляя одежду. Здание из красного кирпича вырисовывается ярким пятном на фоне голубого неба. На газонах растут цветы, колыхающиеся при легком ветерке. Единственное, что портит данную идиллию, — это колючая проволока, тянущаяся вдоль забора.

— Здесь не так уж и плохо, — замечаю я.

Сайлас, выйдя за мной, поднимает брови.

— Особенно когда это не ты здесь заперт.

Мои щеки краснеют. Может, я и не знаю, кто я такая, но точно уверена, что с моей стороны было глупо так говорить.

— Да уж. Видимо, Чарли та еще стерва.

Он смеется и берет меня за руку прежде, чем я успеваю возразить. Оглядываюсь на машину — Джанет и Лэндон наблюдают за нами через боковое окно. Вид у них как у грустных щеночков.

— Останься с ними, — прошу я. — А то подростковая беременность сейчас в моде.

Сайлас хихикает.

— Шутишь? Разве ты не видела, как они цапались всю дорогу сюда?

— Сексуальное напряжение, — припеваю я, открывая дверь в приемную.

Внутри воздух спертый. Я морщу нос и спешу к окошку. Передо мной стоит женщина с детьми, которые дергают ее за руки. Она ругает их, прежде чем рявкнуть свое имя секретарше и передать документы.

Черт! Сколько мне должно быть лет, чтобы просить аудиенции с заключенным? Я ищу документы и дожидаюсь своей очереди. Сайлас сжимает мне руку, и я слабо ему улыбаюсь.

— Следующий, — раздается голос. Я подхожу к окошку и говорю женщине с суровым лицом, кого я пришла навестить.

— Вы есть в списке? — спрашивает она. Я киваю. В письмах говорилось, что я навещала отца пару раз после его заключения в тюрьму.

— А он? — Она смотрит в сторону Сайласа, достающего свои права. Спустя минуту их возвращают обратно. — Его нет в списке.

— О…

У нее уходит еще пара минут на то, чтобы ввести все данные в компьютер, а затем она вручает мне карточку посетителя.

— Оставьте сумку своему другу, — говорит женщина. — Он может подождать здесь.

Мне хочется закричать. Страшно идти туда одной и говорить с каким-то мужчиной, который предположительно мой отец. Сайлас всегда кажется таким собранным… Было бы лучше, если бы он пошел со мной.

— Я не уверена, что смогу это сделать. Я даже не знаю, что спрашивать!

Он берет меня за плечи и опускает голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Чарли, судя по его письмам, этот мужчина — тот еще козел. Не поддавайся его чарам. Добейся ответов и уходи, ясно?

Я киваю.

— Хорошо, — оглядываю тусклую приемную: желтые стены и ужасающие растения в горшочках, которые явно были куплены с целью придать этому месту шарма, но безуспешно. — Ты будешь ждать здесь?

— Да, — тихо отвечает он. Сайлас смотрит мне в глаза, и его губы расплываются в едва заметной улыбке.

У меня такое чувство, словно он хочет меня поцеловать, и это пугает. Опасность неизведанного. Вот только я уже знаю, каково его целовать. Просто вспомнить не могу.

— Если я задержусь, возвращайся в машину к ребятам. Как я уже говорила, подростковая беременность и все такое.

Он обнадеживающе улыбается.

— Ладно, — заканчиваю я, делая шаг назад. — Увидимся по другую сторону.

Пытаюсь придать себе грозный вид, проходя через металлоискатели, но тут меня начинает обыскивать охранник, и мои коленки подкашиваются. Оглядываюсь на Сайласа, стоящего с руками в карманах и наблюдающего за мной. Он кивает, поторапливая меня, и я ощущаю прилив храбрости.

— Я смогу, — бормочу себе под нос. — Это просто коротенький визит к папочке.

Меня отводят в комнату и просят подождать. В ней стоят двадцать причудливых столов. Женщина, стоявшая передо мной в очереди, сидит за одним из них, хватаясь за голову руками, пока ее дети играют в углу, собирая кубики. Я сажусь на максимальном расстоянии от них и прожигаю взглядом дверь. В любую минуту через нее пройдет мой так называемый отец, а я даже не знаю, как он выглядит. Что, если я ошибусь? Я подумываю уйти — просто убежать и сказать остальным, что он не пожелал меня видеть, — как вдруг он приходит. Узнаю я его потому, что он мгновенно находит меня взглядом, улыбается и направляется в мою сторону. «Идет» не совсем подходящее слово, чтобы это описать. Он вальяжно прогуливается. Я не встаю.

— Привет, Бусинка, — здоровается он, после чего неловко меня обнимает. Я же чувствую себя натянутой как струна.

— Привет… пап.

Мужчина садится на стул напротив меня, улыбка не сходит с его лица. Я могу понять, почему так его обожала. Даже в тюремном комбинезоне он выглядит здесь не к месту. Его белоснежные зубы и аккуратно уложенные светлые волосы кажутся неправильными. Джанет была права. Мы, наверное, похожи на маму, поскольку я не вижу никакого сходства с отцом. Может, у меня его губы. Но не бледный цвет кожи. Не его глаза. Увидев свою фотографию, первым делом я обратила внимание именно на них. Мой взгляд на фото довольно грустный. Его же глаза выдают веселье, взгляд живой, хотя вряд ли у отца есть повод для веселья. Это меня подкупает.