– А что, я должен был благословить ее на рождение детей, которые стали бы моими наследниками? – огрызнулся Джестер. – Лариса, я понимаю, что в твоем мире другие правила. Но живу-то я в своем! И воспитан по нормам своего! Так вот, я считал, считаю и буду считать, что мой поступок был не просто справедливым, но благородным. Любой другой мужчина на моем месте немедленно расторгнул бы брак, во всеуслышание объявив о причинах данного поступка. И даже доказывать внебрачную связь не пришлось бы. Летисия не была невинной на момент первой брачной ночи.

– А простынь со следами крови у вас не принято показывать на следующее утро всем гостям? – невинно полюбопытствовала я.

– Представь себе – принято, – раздраженно фыркнул Джестер. – Мне пришлось порезать себе руку, чтобы эта традиция была соблюдена.

Я открыла было рот, желая как-нибудь съязвить по этому поводу. И тут же закрыла его обратно, так и не в силах облечь в слова свое мнение. Все-таки, на мой взгляд, поступок Джестера был…

Ну нет, не неправильным, конечно. Даже в нашем мире мало какой мужчина пошел бы на такой шаг.

Хотя не думаю, что Джестер так уж страдал во всей истории. Желание родителей он уважил, женой обзавелся. Она жила тихо-мирно отдельно от него. Чует моя селезенка, Джестер вряд ли утруждал себя соблюдением супружеской верности. На девственника он никак не тянет. Просто умело скрывал свои похождения, чтобы со стороны общества к нему не было никаких претензий.

А впрочем, мне уже было сообщено, что к мужским изменам в этом мире относятся гораздо лояльнее, чем к женским. И сообщил об этом, между прочим, как раз Джестер.

Однако мне почему-то было жаль Летисию. Тяжело, наверное, осознавать, что твой муж презирает тебя. Более того, и материнское счастье тебе не светит, потому что в противном случае весь твой род будет опозорен. Она всего на пару лет старше меня. Нет, чтобы начать жизнь с нового листа, разорвать отношения с нелюбящим тебя супругом и постараться найти другого достойного мужчину. Но вместо этого вынуждена расплачиваться за ошибку юности.

– Так что с мнением ваших родителей? – вернулась я к тому вопросу, который Джестер предпочел проигнорировать. – Как они отнеслись к тому, что новобрачные сразу после свадьбы разъехались по разным домам и больше не встречались?

– Ну а как ты думаешь? – невежливо вопросом на вопрос ответил Джестер. – Родители Летисии, как ни странно, восприняли наш разъезд по разным домам спокойно. Полагаю, они знали о романе их милой дочке, но надеялись, что я на правах мужа вправлю ей мозги. Главное, что я не стал поднимать скандала. Правда, когда я отказал Летисии во внезапно появившемся желании стать примерной матерью семейства, то имел непростой разговор с ее отцом. Этан Гург – хитрый старый проныра. Он долго ходил вокруг да около. Сыпал разными метафорами и иносказаниями. Когда мне надоело выслушивать очередную байку про всепрощение – то я четко сказал, что будет так, как было. Летисия никогда не войдет на правах полноправной хозяйки в мой дом.

Такая сталь прозвучала в последней фразе Джестера, что я поежилась. Ого! А его и впрямь сильно задела та старая история, пусть и прошло уже пятнадцать лет. До сих пор обида на неверную невесту не улеглась.

– Мои родители… – Джестер запнулся и отошел к столику с напитками. Поставил на него опустевший бокал, затем потянулся было к бутылке, но в последний момент передумал. Несколько раз сжал и разжал кулак, после чего сдавленно проговорил: – Увы, почти сразу после моей свадьбы отец погиб при невыясненных обстоятельствах. Мать очень болезненно перенесла эту трагедию. Сразу после этого она предпочла удалиться от мирской суеты в один удаленный горный монастырь, где тихо и мирно скончалась на годовщину смерти моего отца.

– О, мне очень жаль, – протянула я.

– Да, мне тоже. – Джестер уставился отстраненным взглядом над моей головой. Пару минут молчал, как будто раздумывал о чем-то.

Я не торопилась прервать паузу. Надо было обдумать услышанное.

Н-да, попала я так попала. От мужа-алкоголика в своем мире с трудом избавилась, добившись развода. От красавчика-мужа в этом мире меня выкрал Джестер, умело разыграв мою гибель. Но вот только зачем ему это понадобилось? Как выясняется, он не свободен. И об расторжении брака в этом случае речь не идет, насколько я понимаю.

Не хочу я быть содержанкой! А ведь иного, как я понимаю, Джестер и не может мне предложить.

«Уж лучше тебе было остаться хозяйкой в замке Петера Теоля, – чуть слышно шепнул внутренний голос. – Подумаешь, не влюбилась ты в него с первого взгляда. Зато он-то влюбился! По крайней мере, в этой паре ты бы точно была главной».

– Если с Летисией ты не живешь, то откуда тогда в твоем доме столько женских платьев? – набравшись решимости, все-таки спросила я.

– Думаешь, что у меня целый хоровод любовниц? – опять вопросом на вопрос ответил Джестер.

Ох, как же меня раздражает его манера разговаривать! Удивительно, что он вообще решился на все эти откровения о своем неудачном браке. Обычно любой вопрос умудряется перевернуть против тебя же.

– А что я еще могу подумать? – вернула ему я той же монетой. – Согласись, выглядит все это странно.

– Ну… – Джестер дернул кадыком и опять покосился на бутылку вина. Почти сразу раздраженно мотнул головой и отошел от столика, видимо, пытаясь избежать таким образом соблазна выпить. Нарочито спокойно сказал: – Видишь ли, отец Летисии просил меня об одной услуге. Раз в год мы созываем большой прием по поводу празднования годовщины нашей свадьбы. На это торжество приглашается весь высший свет Мефолда. Было бы странно, если бы Летисия приезжала на прием из другого дома. Поэтому некоторое время – не больше недели, а зачастую, гораздо меньше – она проводит здесь.

Ничего себе! Вот это поворот!

Я с сомнением покосилась на алое шелковое платье, которое барон Гейб назвал вызывающим. А у этой Летисии фигурка, судя по всему, очень даже ничего. Почему-то я думала, что жена Джестера – бедная отшельница. Нарисовала в своем воображении чуть ли не монашку, вынужденную расплачиваться за грехи молодости.

– Было бы странно, если бы Летисия ради нескольких дней в году таскалась ко мне с кучей нарядов, – добавил Джестер. – Поэтому какую-то часть своего гардероба она оставила здесь.

– У твоей жены хороший вкус, – осторожно проговорила я.

– О да. – Джестер усмехнулся одними краешками рта. – По-моему, она еще не оставила надежды смягчить мое суровое сердце и все-таки стать моей настоящей женой. Поэтому обычно в течение этой недели в ход идут самые изысканные и волнующие наряды.

– Очень занимательно, – коротко резюмировала я.

Наконец-то встала с кровати и принялась нервно расхаживать по комнате, силясь уложить в голове все факты.

Но Джестер, по всей видимости, решил окончательно добить меня своими откровениями. Потому что неожиданно откашлялся и как нечто само собой разумеющееся объявил: