Меня безошибочно узнавали, многие кричали:

– Благослови тебя Господь, боярин.

В приказе я переоделся и прошел к царю.

Иоанн Васильевич по-прежнему, как и три дня назад, имел озабоченный вид.

Было видно, что вопросы о здоровье митрополита он задает без особого интереса. Волновало его что-то другое.

Махнув рукой страже, чтобы все вышли, он посмотрел на меня и сказал:

– Весть сегодня мне гонец доставил: вот уж несколько дней как Стефан Баторий погиб.

Я сделал слегка удивленное лицо:

– Великий государь, хоть и ужасное событие произошло, но для царства твоего одним врагом меньше стало. Можно ли мне полюбопытствовать, что же с королем Польским и великим князем Литовским приключилось?

– Как донесли мне, – сказал государь, – пошел Баторий на Гданьск. Вот во время штурма крепости Вислоустье ранен был король стрелой травленой – и помер через сутки. Войска от Гданьска после его смерти в беспорядке отошли. И вроде бы великая замятня сейчас у ляхов. Начались споры, кто королем будет. А у литвинов сейчас вновь споры идут – не всем им Люблинская уния по нутру. Так что жду я, Сергий, послов литовских со дня на день. Приказ Посольский в этом деле много лет, все, что они скажут, я наперед знаю. А ты сейчас один, кого я могу спросить, зная, что нет у тебя предпочтения ни к кому. Как мне поступить?

– Великий государь. Я не очень хорошо знаю, что происходило в царстве твоем в прежние годы. Сам знаешь, где я был в это время. Но кажется мне, что литвинов мы сами к схизматикам толкнули. Может, надо было осторожней действовать, и уния была бы не с поляками, а с нами, а великим князем Литовским мог Иоанн Иоаннович быть. И сейчас легче бы со шведами все решалось.

Мы проговорили еще немного, и царь меня отпустил. Выглядел он устало – видимо, со смертью Батория мог начаться переломный момент во всей затянувшейся Ливонской войне, и Иоанн Васильевич решал, что ему необходимо предпринять в данное время.

Меня он, наверно, выслушал в последнюю очередь, и единственным, почему он интересовался моим мнением, было то, что я – один из немногих, кто абсолютно заинтересован в укреплении его власти.

Я ушел к себе, где меня среди прочих уже ожидал глава Пушечного приказа князь Семен Каркодинов. Пришлось вновь отложить дела и принять знатного гостя.

Вкус князя был известен, и вскоре подьячий наливал ему граненый стаканчик анисовой, я тоже взял стаканчик, но значительно меньшего размера.

– Сергий Аникитович, что же ты мне ничего не говоришь? Оказывается, ты еще и руды успел найти медные! Помощь тебе приказано оказать. Сам-то чего не подошел? Все же знакомство уже год водим.

– Семен Данилович, прости Христа ради, видишь сам, совсем замотался. Хотел еще третьего дня зайти, сразу после разговора с государем. Так сам знаешь, что случилось.

Князь понятливо мотнул головой, перекрестился и осушил стаканчик.

– Дай Бог здоровья митрополиту, чтобы возносил молитвы Господу за нас, грешных.

И мы вновь дружно осенили себя крестным знамением.

– Так вот, Семен Данилович, доподлинно знаю я рудные места в Кореле. Даже на карте начерчу, где ямы надо копать для проб. Слыхал я, что есть у тебя два немца, что кроме литейного дела еще и плавкой руды занимались. Надобно их будет к этому делу привлечь, пусть составляют список всего, что нужно для начала работ. Ныне осень уже наступает. Так вот надо, чтобы до зимы и льда все было отправлено водой в те места. Летом где мы работников возьмем? А зимой в самый раз, местные карелы все равно в отхожий промысел какой ходят, так будут при заводе.

Когда говорил эти слова, я вспоминал свое детство в прошлой жизни, когда, бродя с удочкой по берегу Кончезера, поднимал странно тяжелые необычные камни, обточенные прибоем, или вместе с друзьями пытался пролезть в полузаваленные шурфы, откуда когда-то вывозились тонны медной руды, и лазил в развалинах Кончезерского медеплавильного завода.

Не знаю, будет ли в этой истории Петр Первый, но меди из этих месторождений ему уже не видать.

– Так что готовься, князь, если дело пойдет, летом следующего года на Пушечный двор первую медь из Корелы закупать.

Мы обговорили еще кое-какие подробности, и Каркодинов стал прощаться, намекнув, что неплохо начало этого дела отметить пирком на моей территории. Ну что же делать, все равно надо обзаводиться друзьями-приятелями, не все же с одним Хворостининым общаться, тем более что он не особо частый гость у меня.

Я надеялся, что этим визитом тяжелый длинный день закончится, но ошибся. Ко мне на прием заявился Джером Горсей.

Сегодня при его появлении по комнате не распространился, как в прошлый раз, запах немытого тела, смешанный с какими-то благовониями. И вообще англичанин выглядел посвежевшим.

«Неужели в баню сходил?» – подумал я.

И точно, после приветствия, когда мой гость уселся на стул, начались рассказы о банных ужасах.

Горсей, как наблюдательный и умный человек, рассказывал о посещении бани с долей юмора. Сходил он в баню к одному из работающих на компанию москвичей. Баня, конечно, топилась по-черному, и хотя ее тщательно вымыли после топки, все равно запах дыма оставался. Когда же хозяин предложил попарить гостя березовым веником и для примера подкинул парку и прошелся по себе, гость, бросившись на пол, ползком выбрался в предбанник.

– Хотя знаете, сэр, – заметил он с глубокомысленным видом. – Наверно, что-то в этом есть. Дело в том, что после пребывания в бане мое самочувствие заметно улучшилось.

После этого небольшого рассказа, явно рассчитанного на меня, Горсей приступил к деловой части разговора:

– Сергий Аникитович, мы в компании обсудили нашу последнюю беседу с вами – и вот я снова здесь, чтобы постараться обсудить наше взаимовыгодное сотрудничество. Мы все остались при мнении, что вы получили образование в Европе, но умело скрываете это. Зачем вам это нужно, мы можем только догадываться. В настоящее же время нас больше интересуют вопросы торговли. В частности, нас интересует ваш крустал. Такого стекла пока никто не может предложить, и какое-то время у вас практически не будет конкурентов, ну и у нашей компании, если вы сможете повлиять на Иоанна Васильевича, чтобы он дал право на монопольную скупку этого стекла из казны. Потом, мы знаем, что вы в настоящее время озабочены открытием в Москве лекарской школы. Я теперь уже уверен, что вы опытный врач, знающий много того, что пока неизвестно медицинской науке. Но даже вы в одиночку не сможете поднять такого замысла. Поэтому мы предлагаем вам помощь в найме в Англии нескольких преподавателей для вашей школы, которые будут преподавать ученикам свои дисциплины, а вы в свою очередь поделитесь с ними своими знаниями и опытом. Хотя откуда он у вас взялся, извините, никак не пойму. – Эти слова с досадой слетели с языка Герсея.

– Джером, – осторожно произнес я. – Мне понятны все ваши сомнения. Что я хочу сказать. Да, я благородный человек по рождению и занимаю сейчас при дворе немалое место, но в то же время я человек дела и поэтому сразу вам скажу: я не стану уговаривать царя на монополию для вас на крустал. Уже решено, что он будет продаваться партиями на аукционах, на которые могут прийти все иностранные купцы, имеющие разрешение на торговлю в Русском царстве, и тот, кто даст большую цену, купит такую партию, притом за серебро. Другое дело, что партии будут достаточно большими и не каждый купец-негоциант сможет осилить такую покупку. Что же касается вашего предложения по найму ваших преподавателей, я обдумаю это предложение, и возможно, что оно будет принято. Кстати, хотя я напрямую этим не занимаюсь, спрошу. Вы уже знаете, что Думой решено и утверждено государем строительство нового порта в Михайло-Архангельском? Порт, складские помещения потребуют достаточных денежных вложений, но в результате значительно возрастут объемы товаров, привозимых в этот порт за короткое время навигации. Кроме того, принято решение о создании торгового и военного флотов. Мне кажется, что здесь мы могли бы найти немало точек соприкосновения. Вы сами понимаете, что у вас здесь есть конкуренты, которые не спят и также ищут возможности заработать.