Ариану, равнодушно оттолкнувшую пики стражников, проводили удивлённым взглядом. Йен, спешивший за ней следом, подумал, что через четверть часа о выходке наследницы будет знать вся крепость.

И не думая оглядываться или замедлять шаг, Ариана прошла ещё сотню метров.

И замерла. Резко. Оглушённая вскриком, донёсшимся с одного из боковых дворов.

— Раба по имени Сэйд в гареме нет… — с холодной яростью процедила она. Йену захотелось провалиться сквозь землю, но Ариана даже не посмотрела на него. Резко сменив направление, оттолкнула в стороны пару стражников и вломилась во внутренний двор.

Зеваки давно разошлись — у каждого были свои дела. Во дворе было всего трое людей — и одного из них Ариана узнала ещё издалека.

На двоих других ей было откровенно наплевать.

Не сбавляя шага, Ариана напрягла пальцы, призывая внутреннюю силу, и на расстоянии десяти шагов от надсмотрщиков нанесла удар.

Двое крупных мужчин, обученных держать в повиновении рабов, отлетели к стенам. Один из них издал короткий вскрик, но Ариана его не слышала.

Она смотрела только перед собой. В чёрные, широко распахнутые от боли глаза.

Ариана не чувствовала рук, когда вспарывала верёвки. Она не запомнила, делала это клинком или огнём.

Только то, что Сэйд рухнул на колени к её ногам. Пошатнулся и обхватил бёдра Арианы.

Не понимая, что делает, Ариана обняла его за плечи и ещё крепче прижала к себе, щекой к своему животу.

— Сэйд… — прошептала она.

Имя было неправильным и чужим. Но Ариане было наплевать и на это. Её не интересовали ни головы зрителей, повысовывавшиеся из окон вторых этажей, ни слабо шевелившийся надсмотрщик, которому никак не удавалось встать.

Только тот человек, которого она обнимала. Только ощущение близости, необходимости, правильности.

И следом за этим потоком чувств явилось чувство вины.

— Тьма, как я могла… Как… могла позволить, чтобы это произошло…

Ариана не слышала собственных слов.

— Всё хорошо… — пробормотал невольник, почему-то сильнее вжимаясь щекой в её живот.

— Ничего не хорошо. И ты тоже… «хорош». Почему ты ушёл?

Сэйд молчал. Закрыл глаза, пытаясь поверить, что это происходит с ним.

— Сэйд! — повысила голос Ариана.

— Таков закон… — наконец прошептал тот. — Нужно было вернуться… До первых огней.

— И почему ты мне ночью об этом не сказал?!

Сэйд молчал.

— Простите… госпожа, — наконец выдавил он.

Ариана стиснула зубы. Это «госпожа» внезапно отозвалось вспышкой злости.

— Госпожа… — подал голос старший надсмотрщик, из ниоткуда возникший у неё за спиной.

— Ну! — рявкнула Ариана, чувствуя, что ещё одно бесполезное слово и она снова нанесёт удар, от которого трещинами пойдёт весь двор.

— Вы дважды вмешались в наказание этого раба…

Продолжая прижимать голову Сэйда к своему животу, Ариана повернула к Хьеру лицо, и тот увидел в глазах наследницы ту же древнюю силу, которая некогда потушила солнечный свет.

— Желаете объявить его своим?

Ариана молчала. Она думала о том, насколько несвоевременно это всё. О том, что до испытания она сама зависит от старших и ей куда важнее справиться с собственными проблемами, чем заводить рабов. О том, что неумеренность отца в постельных делах погубила её мать. О том, что обещала себе никогда не стать такой, как Вараан.

И ещё о том, что не выдержит, если увидит Сэйда в чужих руках ещё раз.

— Да, — громко произнесла она. — С этого дня наложник… — она на мгновение запнулась, вспомнив о том, что в гареме не знают имени её избранника. — Наложник, что склонил передо мной колени, будет моим, — твёрдо продолжила она. — Кто посмеет коснуться его и причинить вред — будет отвечать передо мной.

Ариана почувствовала, как стоящий перед ней на коленях мужчина испустил облегчённый вздох. Обнял её ещё сильней. И Ариана точно также обняла его в ответ.

Прищурившись, Нариана смотрела на странную сцену, развернувшуюся во дворе.

— Это и есть… Хорёк?!

Она, Рансар и мастер игры стояли на крепостной стене. Мастер привёл её показать, кого же выбрала сестра, но спуститься и разобраться во всём Нариана не успела.

Она в недоумении смотрела на истощённое, абсолютно непривлекательное на её взгляд тело, прижавшееся к ногам другой княжны.

Ариана всегда была холодной и высокомерной и если уж вступала с кем-то в разговор — то только с такими же, как она. Никогда Нариана не замечала за ней жалостливости, никогда Ариана не заступалась за слабых.

— Так что же взбрело в её дурную голову теперь? — прошептала Нариана, не чувствуя, что говорит вслух. Трудно было измерить её разочарование и злость. Столько попыток завладеть постелью Арианы — и всё в пустую. Чтобы затем она вот так легко пустила туда какого-то щенка. — Рансар, со свету его сживи, — тихо сказала княжна. — Не знаю, что это за дрянь, но моя сестра должна понять, какое ничтожество выбрала, какого слабака. Уверена, слабости она никому не простит.

Нариана развернулась, так что многослойные юбки длинного платья зашелестели на ветру, и двинулась к лестнице, ведущей из нижней крепости. Она хотела покинуть это место раньше, чем сестра узнает о её присутствии.

Ариана стояла посреди площади, всё ещё не в состоянии ослабить объятия. Ей было страшно, казалось, стоит только на мгновение выпустить Сэйда из рук, и снова случится беда.

Наследница не заметила, как пальцы её вплелись в неровные пряди чёрных волос, как принялись перебирать их, наслаждаясь самыми мимолётными касаниями.

— Спасибо, — глухо прозвучал голос раба. Глаз Сэйд не поднял. — Спасибо, госпожа.

Ариана скрипнула зубами. Тут же себя отругала. «А как ты хочешь, чтобы он тебя называл? Чего добиваешься от раба?» Ответов на эти вопросы наследница не знала. Как не могла объяснить и того, что только что совершила.

— Не надо, — глухо произнесла она и мягко провела ладонью по волосам невольника. — Не благодари.

«Я иначе не могла», — Ариана хотела сказать это, но мгновенно передумала. Поняла, что слова могут быть использованы против неё.

— Ты можешь идти?

— Да, госпожа.

Ариана глубоко, рвано вздохнула.

— Тогда вставай.

Куда вести раба, она толком не знала. Её собственные комнаты были невелики — и до испытания и первого похода никто ничего не собирался менять.

Ариана, к тому же, не привыкла с кем бы то ни было их делить. Кормилица, затем слуга, спали в отдельной комнатушке, двери которой выходили в её спальню и гостиную. «Видимо, и Сэйда придётся разместить там», — решила она. «Сэйд…» — снова покатала это имя на языке, пытаясь понять, что же не так.