Дрожа, Джем спустился к песку, где его ждал Нолан, источавший решительность. Саймон нервно наклонился вперёд, чтобы лучше видеть, и временно отбросил все мысли о Уинтер. Ничего хорошего от ситуации ждать не приходилось.

– Всё с ним будет нормально, – сказала Ариана, но даже в её голосе не было уверенности.

Малкольм дунул в свисток, и схватка началась. Нолан мгновенно обернулся волком. Джем попятился, едва не запутавшись в собственных ногах. Даже издалека Саймон видел на его лице панику.

– За шкирку хватай! – заорала Ариана, но Саймон молча смотрел, как нападает Нолан. Звери были готовы прилюдно унизить Уинтер посреди столовой – и он даже не представлял, что сейчас было на уме у Нолана.

Рыкнув, Нолан напрыгнул на Джема вихрем зубов и шерсти, толкая его лапами в грудь и опрокидывая на песок. Очки Джема отлетели, и Нолан обнажил зубы буквально в сантиметре от его горла. Он не укусил, но Джем поморщился от боли, и Саймон заметил, как волчьи когти глубоко врезались в чёрную форму.

– Нолан его ранил! – крикнул он, но его голос заглушили крики толпы. Почему Джем не сдавался?

Волк оттолкнулся от груди Джема, разрывая рубашку когтями, и схватил его зубами за ботинок. Не успел Саймон вновь закричать, Нолан потащил Джема по песку к краю ямы, демонстрируя трофей. И во время этого демонстративного марша нарочно наступил на очки парня.

Кровь Саймона вскипела, и он начал превращаться, не успев даже задуматься. На одно ужасающее мгновение, когда перед глазами всё потемнело, а конечности стали меняться, он понял, что не знает, кем именно обернётся. Но когда раскрыл рот и из горла вырвался орлиный клич, он расправил крылья и слетел в яму, поглощённый злостью. Нолан мог издеваться над Саймоном сколько угодно, но Джем не заслуживал подобного унижения.

– Отпусти, – потребовал он, приземляясь Нолану на спину и клювом хватая его за ухо. Видимо, он сжал сильнее, чем намеревался, потому что волк взвизгнул и мигом выпустил сапог Джема.

– Ты что творишь?! – взревел он, пытаясь его стряхнуть.

Когда Нолан отпустил Джема, Саймон разжал клюв и захлопал крыльями, взлетая на несколько метров.

– Ты его ранил. Бой окончен.

– Но он не сдался! – Нолан вскинулся и щёлкнул зубами, не дотянувшись до Саймона всего несколько сантиметров. Тот взмыл ещё выше. – Так нельзя!

– Так, хватит! – Переваливаясь по песку, к ним подошёл Малкольм, и с высоты своего полёта Саймон видел вздувшиеся вены на его шее. – Саймон, тебе прекрасно известно, что нельзя вмешиваться в чужие схватки.

– Но Нолан…

– Да, я видел, Саймон. Превращайтесь, оба, и ко мне в кабинет.

Саймон с лёгкостью приземлился рядом с Джемом и, несмотря на всё ещё клокочущую в нём ярость, усилием воли принял человеческий вид.

– Ты как, в порядке? – спросил Саймон, опускаясь рядом с другом на колени.

Джем кивнул, хотя царапины, видневшиеся через порванную рубашку, говорили о другом.

– Не видишь мои очки?

Саймон пошарил по песку, нашёл их – но, как он и опасался, они были искорёжены и разбиты.

– Нолан на них наступил, – сказал он виновато, протягивая их Джему.

– Генерал не обрадуется, – заметил тот. Левая линза треснула прямо посередине, а одну из дужек Нолан умудрился сломать пополам. Спасти их было явно невозможно.

– Так расскажи правду. Что бой был нечестным, – сказал Саймон. – Он же твой отец, он поймёт.

– Саймон. Ко мне. Живо, – окликнул Малкольм с лестницы. Мысленно застонав, Саймон встал и протянул Джему руку. Тот, пошатнувшись, поднялся.

– На уроках увидимся, – сказал Саймон им с Арианой, которая как раз спустилась с трибун. – И сходи сначала в медпункт.

– Я прослежу, чтобы он не развалился по пути, – сказала Ариана и, несмотря на то, что она была ниже Джема почти на голову, обхватила его рукой за пояс и повела к двери.

Саймон добрался до кабинета Малкольма и встал как можно дальше от Нолана. Когда Малкольм с тихим щелчком закрыл дверь, волоски на шее Саймона встали дыбом.

– Не знаю, что между вами случилось, но прекращайте уже, – сказал им дядя.

– А зачем на меня-то орать? – спросил Нолан, хотя Малкольм не повышал голоса. – Это Саймон у нас…

– Я всё видел. Не нужно пересказывать, – сказал Малкольм, присаживаясь на край стола. – Я готов твердить вам до бесконечности: вы братья. И вы будете идти по жизни вместе, поэтому можете либо научиться ладить, либо страдать.

– Не понимаю, как мы должны поладить, если он постоянно что-то такое вытворяет, – сказал Нолан, скрещивая руки на груди.

– А я не понимаю, как нам ладить, если ты постоянно издеваешься над моими друзьями, – жарко заявил Саймон. Малкольм вздохнул.

– До конца тренировки осталось полчаса, а потом вам нужно идти на уроки, – сказал он. – Я пойду вниз, наблюдать. А вы оставайтесь и поговорите. Будете сидеть здесь, пока не начнёте вести себя как братья. Всё ясно?

Ни Саймон, ни Нолан не кивнули, но Малкольм всё равно вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Несколько минут Нолан отказывался смотреть в сторону Саймона, уж тем более с ним говорить. И Саймон прекрасно понимал, что брат не примет ничего, кроме расшаркиваний и извинений, да и тогда, наверное, начнёт спорить, чтобы доказать свою точку зрения. И Саймон считал, что нет смысла даже стараться, – за одно утро они умудрились свести на нет всё, чего достигли за два месяца.

– Впервые за шесть недель дядя Малкольм пустил меня подраться, а ты взял и унизил меня, – наконец выплюнул Нолан.

– Потому что ты ранил Джема, – ответил Саймон. – Не обязательно было так его таскать. Он тебе ничего не сделал.

Нолан фыркнул.

– Он слабак.

– Под водой – нет. – Саймон покачал головой. – Мы с ним друзья. Если бы ты дрался против кого-то другого, не стал бы…

– Думаешь, меня волнует, что он твой друг? – спросил Нолан.

– Да. А ещё я думаю, что ты спустил на Уинтер Гаррета, потому что она моя подруга.

Ноздри брата раздулись точно так же, как у Саймона, когда он злился и пытался придумать, что сказать. А по прошествии несколько секунд его наконец прорвало.

– Вся школа знает, что ты любишь своих друзей больше, чем нас с дядей Малкольмом. Ты постоянно ходишь с ними и даже не говоришь со мной, если тебя не заставить. Мне иногда кажется… что если бы ты выбирал между нами, то выбрал бы их.

Саймон уставился на него, потеряв дар речи. Он бы очень не хотел, чтобы перед ним встал такой выбор, но… честно сказать, Нолан был прав. Он бы действительно выбрал Уинтер, Джема и Ариану.

– Потому что я – не ты, – сказал Саймон, сглатывая ком, вставший в горле. – Ты всю жизнь знал Малкольма. Вы с ним одна семья. А я, я…