жить жизнью, полной противоречий и компромиссов.

ПРИЗНАКИ МС

Страх перед обязательствами

Вначале МС будет любящим, романтичным и воодушевлённым, но затем он может без видимых предпосылок в одночасье охладеть и отдалиться. Поскольку, возможно, романтическая связь со временем превратится в узы и повлечёт за собой обязательства, МС начинает паниковать, пытается сбежать. Но даже совсем простые обязательства вроде совместного похода в кино или путешествия могут оказаться для такого мужчины непосильными.

Мне хотелось, чтобы Сонни посмотрел со стороны на свои отношения с Анной. Мог ли я показать ему, в каком трудном положении она находится? Ведь, когда она проявляла настойчивость, он отдалялся от неё, а когда отступала, их отношения совсем не развивались.

— Анна преувеличивает, — сказал мне Сонни. — Я просто ещё ничего не решил. В мире ведь столько прекрасных женщин. Как понять, что Анна — та самая?

— И каких же качеств ей не хватает, по-вашему? — спросил я.

— Я не знаю.

— Она сказала вам, что не сможет ждать вечно, — настаивал я. — Вы понимаете почему?

— Думаю, да, — уступил он. — Её биологические часы тикают. Она хочет детей.

— Вы боитесь её потерять?

— Даже не знаю.

— Она думает, что проблема в ваших отношениях с матерью.

— Мама не в восторге от Анны, — признался Сонни.

— Анну беспокоит то, как ваша мать распоряжается вашим временем. Она круглые сутки шлёт вам сообщения на пейджер, и вы ни в чём ей не отказываете.

— Ну а что тут поделаешь? — несколько жалобно спросил он.

— Вы можете расставить личные границы с ней. К примеру, обговорить обстоятельства, когда она может вам писать.

Он молча смотрел на меня, пощипывая бородку.

Сонни зашёл в тупик. Он разрывался между своими желаниями и потребностями своей матери. Но я не мог думать за него. Он должен был сам понять, что проблема не в Анне, а в его нерешительности. Я выстраивал терапию так, чтобы помочь ему увидеть это, и со временем он начал улавливать суть.

* * *

— Знаете ли, — начал он как-то раз, — думаю, мама не хочет, чтобы я женился. Ей не понравилась бы любая девушка. Все мои девушки ей не нравились, даже когда я был совсем ребёнком. Она хочет, чтобы я заботился о ней до конца её жизни.

Я ждал этого момента прозрения. Наконец-то толстый лёд его отрицания треснул.

— Вы знаете, что вы только что сказали? — спросил я его.

— Нет, — признался он, немного шокированный моим воодушевлением. — А что я сказал?

— Вы сказали, что, по вашему мнению, вашей матери не понравилась бы любая девушка. Что она не хочет, чтобы вы женились, а хочет, чтобы вы заботились о ней до конца её жизни. Что вы чувствуете, говоря об этом?

— Ничего особенного, — неуверенно произнёс он.

Затем улыбнулся и признался:

— Это пугающе. Но я не хотел бы обидеть маму.

— Вы её не обижаете. Вы просто разговариваете со мной.

— У неё ведь никого нет, кроме меня.

— Вам вовсе не обязательно бежать к ней по первому требованию. Она не немощная и не должна зависеть от вас так, как зависит сейчас.

— Мама так просто меня не отпустит.

— Вы, вероятно, будете шокированы, Сонни, но вам не требуется её разрешение. Это называется «расставить личные границы». Она смирится с тем, что вас станет меньше в её жизни. Разве у неё будет выбор?

— Она разозлится.

— Вполне возможно, — согласился я.

— Она будет дуться несколько месяцев. Перестанет со мной разговаривать.

— Это казалось катастрофой, когда вы были ребёнком. Но сейчас всё иначе. Напротив, благодаря этому у вас будет больше времени для Анны.

Он задумался и улыбнулся, но улыбка вышла обеспокоенной.

— Знаете что, Сонни? Хотите верьте, хотите нет, но ваша мать способна позаботиться о себе, если в этом возникнет необходимость.

Он рассеянно кивнул. Я надеялся, что он ещё поразмыслит над тем, что я сказал.

* * *

Вскоре после этого Сонни сообщил мне о телефонном разговоре с его матерью, который на многое открыл ему глаза.

— Мама хотела, чтобы я приехал к ней и помог сделать что-то в подвале, а я ответил, что смогу заехать в субботу. Мне ужасно хотелось ответить: «Сейчас буду», — но я справился с собой. И знаете что? Она тут же начала плакать и говорить, что она мне безразлична теперь, когда у меня есть девушка. Я был поражён. «Ну ничего себе!» — подумал я. Она и правда хочет контролировать мою жизнь. А ведь я никогда раньше этого не замечал. Вы пытались донести это до меня. Она считает, что я не должен ей ни в чём отказывать, даже если у меня есть свои дела.

— Что вы чувствуете в связи с этим разговором? — спросил я.

— Не знаю. Разумеется, я всё ещё люблю маму. Но я разозлился на неё. Пожалуй, я до сих пор немного зол.

— Почему вы злитесь?

— Из-за неё я почувствовал себя пустым местом. Как будто мои желания не имеют значения.

— Значит, это вас злит?

— Злит и огорчает, — признался он. — Я почувствовал себя одиноким.

— Может быть, вы почувствовали себя лишним или отвергнутым?

— Да. Лишним. Отвергнутым. Именно так.

* * *

Однажды Сонни пришёл ко мне на консультацию и заговорил, едва переступив порог.

— Помните вечеринку в честь Дня труда, которую мой дядя устраивает каждый год?

— Кажется, вы упоминали прошлогоднюю вечеринку, — ответил я.

— Точно, — сказал он. — Ну так вот, на прошлой неделе мы были на такой же вечеринке, и это было просто поразительно. Папа подошёл ко мне и сказал: «Может, пойдёшь и поговоришь со своей матерью?» Прямо вот так. В точности так же, как в прошлом году.

— Может быть, он делал так всю вашу жизнь? — предположил я.

— Пожалуй, так и есть, — согласился он. — Но я никогда этого не замечал. Я удивился и ответил отцу: «Нет, я не буду этого делать. Со мной Анна, с ней я и буду разговаривать». Отец молча смотрел на меня целую минуту, затем развернулся и ушёл. Ему не понравился мой ответ! В тот день он со мной больше не разговаривал.

— И как вы себя чувствовали при этом?

— Нормально. Я подошёл к Анне, обнял её, и всё было просто замечательно. Позже я поздоровался с мамой, но не позволил ей заарканить себя и заставить выслушивать её бесконечные жалобы. Я хотел расслабиться и хорошо провести время.

— Я впечатлён, — сказал я. И это была чистая правда.

В конце концов Сонни пришлось расставить личные границы со своей матерью. Разумеется, после длительной терапии эта неприятная задача показалась