В Кесарии отец Василий много молился. События, происшедшие на родине, сильно ранили его чуткую душу. Молитва была его единственной отрадой, но ему не хватало часовен и скитов Гельвери, а особенно Мисаила и других близких, которые любили его. И он решил вернуться, чтобы служить на родине, поскольку думал, что время успокоит недругов и их ненависть исчезнет.

Вскоре в сане дьякона он вернулся в Гельвери. Его паства собралась и отправилась к митрополиту, прося рукоположить о. Василия в сан священника. Митрополит Прокопий, сменивший бывшего митрополита Афанасия, уже наслышанный об о. Василии, изъявил готовность возвести его в сан. Но враги Христа опять воздвигли на него несправедливые обвинения. Это были все те же четыре-пять человек. Они подвигли небо и землю, чтобы его вконец извести — не находя никакого другого обвинения, сказали митрополиту, что о. Василий безграмотен.

Митрополит пришел в затруднение. Он позвал молодого дьякона и сказал:

— Пропой мне, пожалуйста, догматик второго гласа.

Отец Василий, имевший мелодичный и умиленный голос, пропел это песнопение, которое сам сильно любил.

Митрополит был настолько тронут прекрасным исполнением этого славословия и благочестивым поведением дьякона, что спросил:

— Хочешь, я назначу тебя в священники?

— Нет, Ваше Преосвященство, поскольку некоторые люди на родине этого не хотят.

— Если не хотят на родине, давай, я рукоположу и назначу служить на моей родине.

Отец Василий не согласился.

Тем временем в Гельвери опять возникло недовольство. Все те, кто его любил и составлял большинство, весь народ, собрались опять и пошли к владыке, прося сделать о. Василия священником. Они не могли допустить, чтобы восторжествовало мнение нескольких человек, не имевших никакой связи с церковью, и не было учтено желание верующего народа, который уважал отца Василия и хотел видеть его своим пастырем. Народ вовлек в борьбу и мать о. Василия, побуждая ее повлиять на сына, чтобы он подчинился желанию своих благочестивых братьев и самого митрополита. Но отец Василий был непреклонен.

— Если хоть и один будет против того, чтобы я стал священником, я им не стану, — ответил он.

Так велик был у него страх Божий, что достаточно было одного голоса протеста фанатичных недругов, чтобы он не стал священником, поскольку не хотел, чтобы совесть в чем-нибудь его обличала.

Отец Василий оставался в Гельвери и продолжал свое служение, несмотря на противодействия его врагов. Народ считал его пастырем и стекался к нему. Отец Василий учил его тайнам «умиленной» молитвы и наставлял, как жить по воле Божией. В воскресные и праздничные дни люди приходили, чтобы слушать его, и он пел и проповедовал в церкви святого Григория Боговсова.

И все-таки его недруги не успокоились. Омраченные ненавистью, они попытались заставить священников и церковных старост не позволять ему проповедовать и петь на клиросе, как книжники и фарисеи грозились изгнать из синагог последователей Христовых.

А отец Василий переносил все это со смирением и терпением. Он ходил в церковь и следил за принесением Бескровной Жертвы в алтаре, молясь и проливая слезы сокрушения. Но и там не могли его видеть ослепленные страстью враги. Они боялись, что и его скромное присутствие в храме, без проповедей и пения, будет влиять на людей. И они дошли до последней стадии безумия, решили убить его. В одно из воскресений они дожидались, когда он выйдет из алтаря, чтобы его ударить. Но Божественная благодать покрыла его, и он прошел среди них незамеченным, как некогда и Божественный Учитель прошел среди иудеев.

Митрополит Прокопий, видя такую злобу против о. Василия, позвал его однажды и предложил ему уехать на какое-то время на Святую Гору, поскольку полагал, что и о. Василий получит от того духовную пользу, а волнение вокруг него уляжется. Отец Василий мечтал попасть на Святую Гору. Он много о ней слышал и верил, что там найдет старцев, которые наставят его духовно.

Но Святая Гора находилась под юрисдикцией Вселенского патриарха, от него надо было получить соответствующее разрешение. Митрополит написал 5 августа 1911 года письмо патриарху, прося на время послать дьякона Василия в один из монастырей Святой Горы для обучения. Патриарх ответил согласием, добавив «хорошо бы послать его туда на больший срок».

Пока не пришел ответ патриарха, отец Василий, расстроенный несправедливостью своих недругов, решил отправиться на Святую Землю. Он давно хотел поклониться ее святыням. Как позже вспоминали его соотечественники, приехавшие вместе с ним в Грецию, о. Василий любил свою родину и, может быть, никогда бы и не уехал, если бы не злоба и зависть его врагов.

На Святой Земле

О своем желании поехать на Святую Землю он поведал родителям, и они испугались, что он останется там навсегда. Но о. Василий настаивал на своем. Наконец, родители согласились и благословили его в путь. Об отъезде он рассказал своей тете, вдове, живущей в Константинополе, Деспине. Она была глубоко верующей и, спустя некоторое время, сама отправилась на Святую Землю; там они и встретились.

Отец Василий приехал на Святую Землю в 1911 году. Он отправился ко Гробу Господню, на Голгофу, в Преторию, в Вифлеем. Потом посетил Кану, Фавор, Хеврон, Иерихон, колодец Иакова и другие святыни. Он желал поклониться всем святыням, облобызать те места, которых касались стопы Господа. Везде он ощущал присутствие Божие, вспоминал события, происходившие на этих святых местах, пытался углубиться в таинство, сокрытое в каждом таком событии, и сердце его пришло в сокрушение, а глаза непрерывно источали слезы. Он столько пережил, что и через пятьдесят лет, когда рассказывал нам о святых местах, плакал, и уговаривал всех посетить эту прекрасную Святую Землю.

— Я молю Господа, чтобы Он не попустил вашей смерти прежде, чем вы поклонитесь Святым местам, — говорил он нам. — Люди со всего мира приезжают поглядеть на Акрополь и Афею здесь, на Эгине, хотя это простой мрамор. А мы, христиане, не едем поклониться местам, где родился наш Христос, вырос, был распят и воскрес. Я часто и сейчас мысленно отправляюсь в те места и поклоняюсь им. Вот я стою в Вифлееме и представляю, как поют умилительный тропарь: «Что чудишися, Мариам?..» Может ли кто постигнуть это сверхъестественное, не виданное никогда, событие?

И, произнося это, старец заплакал. В такие вот минуты он казался отрешенным от всего земного, как бы непричастным ни к чему в этом мире, а лицо его светилось Божественным светом.

Посещение Святой Земли о. Василием, как он нам сам описывал, происходило при сложных обстоятельствах. У него не было денег,