– Интересно. Но я не пробовала ни первое, ни второе, ни третье.

– О чем ваша последняя картина? – поинтересовался мой собеседник.

– Я изобразила пионы на клумбе. Они растут у нас в саду, где очень мало света, но при этом растение пышно расцветает и тянется туда, где сквозь кроны деревьев пробиваются солнечные лучи.

– Забавно.

– Пионы – это только изображение. А смысл… он совсем не связан с этими цветами, – я решила рассказать ему замысел картины, которая будет висеть на этой стене через пару недель.

– Расскажите, мне очень любопытно. – Карл взял полный бокал с шампанским.

– По вашему мнению, кто такой богач? – спросила я.

– Человек, который может себе позволить практически все, – ответил Карл и улыбнулся.

– Вы не правы. Богатый человек – не тот, у кого все есть, а тот, кто довольствуется малым. – Я посмотрела на реакцию Карла.

Он задумался, потом пожал плечами.

– Могу ответить лишь одно: у двух людей на один и тот же предмет могут быть абсолютно разные точки зрения.

– С этим трудно не согласиться, – усмехнулась я.

– Не хотите выйти на свежий воздух? – спросил Карл, предлагая мне руку.

Мы поднялись на третий этаж и вышли на открытую террасу. Перед нами расстилалось темное небо с многочисленными звездами. Я села на соломенный стульчик.

– Люблю смотреть на звезды… – призналась я. – Они многое знают, но молчат.

Карл присел рядом и поставил бокал на столик.

– Карл, а вы верите в падающую звезду?

– Чтобы ее увидеть, нужны выдержка и терпение. А я не люблю ждать. – Карл расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и откинулся на спинку соломенного стула.

– А мне нравится наблюдать, – сказала я и взглянула на звезды.

В моей памяти сразу всплыл эпизод, когда мы с Мэтом лежали в машине и любовались ночным небом. Три года назад, в ту ночь, я даже не догадывалась, что моя мечта осуществится. Кажется, что это было совсем недавно, а прошло очень много времени. Как быстро оно утекает!

– Как вам выставка? – прервал мои размышления Карл и достал из кармана сигару.

– Я уважаю талант Ван Гога, но не стремлюсь писать в его стиле.

– Почему? – Карл посмотрел вдаль.

– Картины Ван Гога по энергетике пессимистичны, даже те, которые на первый взгляд кажутся яркими и радостными. Депрессия и беспокойство сопровождали его всю жизнь. Он был безумцем, – ответила я.

– Все творческие люди безумцы.

– Возможно, но только если творчество вытесняет все чувства и полностью заполняет душу и сердце, – пояснила я. – Человек сходит с ума, если он живет только ради искусства и забывает о других важных ценностях.

– Разве картины для вас не главное? – Карл взглянул на меня.

– Это всего лишь моя работа. Любимая работа.

– Вы рисуете, чтобы получить деньги? – Карл поставил пустой бокал шампанского.

– Не совсем. Деньги, конечно, мне нужны, как и всем, но их можно заработать и иначе. Я рисую, прежде всего, чтобы получить удовольствие.

– И прославиться, – добавил Карл.

– Знаете, недавно поняла, что слава для меня не так уж важна.

– А мне всегда казалось, что слава и деньги – это два драгоценных кубка, которые хочет заполучить любой человек, – заметил Карл.

– Чрезмерное количество денег и славы портит, – пожала плечами я.

– Возможно, но люди, даже понимая это, все равно стремятся стать богатыми и известными, – резонно заметил мой собеседник.

Ну что тут возразишь?

Через час я спустилась в холл. Мэт сидел на диване и искал кого-то глазами. Увидев, что я спускаюсь по мраморной лестнице, он тут же ринулся мне навстречу.

– Ты куда пропала? Я тебя везде ищу! – спросил он меня и заглянул в глаза.

– Я была на террасе, – ответила спокойным голосом я и мило улыбнулась.

– Что ты там делала? – не успокаивался Мэт.

– Любовалась ночным небом.

День сменялся ночью. Ночь незаметно перерастала в утро. И снова над городом опускалась полуденная жара. Так прошла неделя. Время безжалостно летело, создавалось такое впечатление, будто Главный Часовщик решил пошутить и ускорил бег минут и часов.

Проснувшись в восемь утра, я вышла на балкон и села на деревянную лежанку. Долгое время я любовалась озером, которое манило взгляд сияющей голубой гладью. Я думала обо всем на свете – о Карле, о Мэте, о своих картинах… Чашка с кофе, стоящая на железных перилах балкона, осталась не тронутой.

Полуденный зной начал отступать. А я все еще сидела на лежанке и смотрела вдаль. Кофе остыл. Я ушла в свои раздумья.

Я вспоминала Карла, его изумрудные глаза, светлые волосы, тихие вибрации его голоса и тепло его губ, коснувшихся на прощание моей руки.

Но время от времени мне вспоминался и Мэт со своим предложением пожениться, которое так обескуражило меня. В чем-то он был прав, Мэт был бы мне превосходным мужем… Но я женщина и хочу в первую очередь любить и быть любимой. Быть любимой… возможно, Карлом. Стать его избранницей, просыпаться рядом с ним каждое утро и предаваться любовной неге. Вечерами разговаривать о важном и интересном, а потом молчать и думать о своем… как с Мэтом.

Честно говоря, я не могла разобраться в себе. И мои мысли превратились в сплошной круговорот. Я вспоминала Мэта, потом рисовала мысленно Карла, и опять возникал Мэт. Вскоре последний появился не в моих размышлениях, а на пороге моей комнаты.

– Какая на улице жара! – Мэт бросил ключи на тумбочку и вышел ко мне на балкон. – Что ты здесь делаешь?

– Думаю… – ответила я.

– О чем ты думаешь?

Мэт застал меня в растянутой футболке, в которой я сплю.

– Об отношениях между людьми. – Я натянула футболку на колени.

– У тебя проблемы? – спросил Мэт и облокотился на перила балкона.

Я взглянула на друга: он был в цветных шортах и голубой, промокшей от пота майке. Его всегда интересовало мое самочувствие. Он сам начинал заболевать депрессией, если у меня появлялись ее симптомы. Поэтому он раз и навсегда решил, что хандрой больше никто болеть не будет. И Мэт делает все возможное, чтобы ее предотвращать.

– Нет, просто голова забита мыслями, – ответила я и перевела взгляд на озеро.

– Хочешь, я помогу тебе избавиться от надоедливых размышлений? Есть очень много способов, – предложил Мэт, видимо боясь, что мои размышления до хорошего не доведут.

– Нет. Мне самой нужно разобраться в себе, – отвечала я, и, не обращая внимания на Мэта, продолжала смотреть вдаль.