С еще большим трудом, чем садился, я стал подниматься. Чувствовал я себя отвратительно. Рыбец вызывал у меня озноб.

– Слушай, ты, куриный зад. – Рыбец вплотную приблизил ко мне лицо со страшно остановившимися глазами. – Чтоб без моего приказа ни сесть, ни встать, ни шагу шагнуть не мог! Понял, ты?! Не то заставлю вообще на одной ноге стоять и не шевелиться! Ясно?

Я осторожно выдохнул воздух и сказал как можно более ровным голосом:

– Ясно…

– То-то. – Рыбец еще пару мгновений посверлил меня своим неподвижным взглядом, потом отодвинулся. Но тут вдруг раздался голос девушки.

– Мерзавец, – сказала она так уверенно, что я даже испугался. – Все вы только и умеете, что воевать с безоружными! Сам Потур – пес, и люди у него такие же псы!

Хорошо, что было уже темно, – никто не видел, как я покраснел. Рыбец дернулся, но почему-то никак более не отреагировал. Охранники же восприняли демарш на редкость спокойно, что меня несколько удивило.

Рэра встала и двинулась прямо на Рыбца, хищно поднимая руки с изогнутыми криво пальцами.

– Ну попробуй! – сказала она с вызовом. – Попробуй справься со мной – у меня-то руки не связаны!

Двое охранников все же шагнули к ней, но как-то мягко, скорее загораживая дорогу. Да, похоже, здесь с этой девушкой считались. Рыбец, схватившийся было за рукоять меча, отступил, отойдя в сторону и сплюнув.

– Сука… Токово отродье…

Но девушка уже словно забыла о нем, повернулась спиной и направилась ко мне.

Ничего не говоря, она осторожно чем-то мягким вытерла мне лицо и разбитые губы. Потом подвела к лежащему раненому, усадила и принялась ощупывать мою залепленную кровью макушку.

Я молча сидел, сгорая со стыда. Девушка же, казалось, не обращает ни на что происходящее никакого внимания, всецело поглощенная своим занятием. У меня перед глазами в такт ее движениям равномерно колебался тесный лиф ее платья.

Что не добавляло мне самообладания. У меня в висках заломило так, что я даже вытерпел, когда ее пальцы двигали на черепе содранную кожу, выскребая грязь из раны. Проморгавшись от слез, я произнес, с трудом разлепляя губы:

– Спасибо…

Но она без слов оставила меня и вернулась к лежавшему раненому.

Вот так вот. Я покашлял, прогоняя неловкость – сколько получалось, и тут вспомнил, что у меня же имеется чем подкрепиться!

– Послушайте… – позвал я девушку. – Возьмите фляжку. У меня на поясе.

Охрана, как ни странно, никак не стала нам препятствовать – видимо, предыдущий демарш возымел какое-то действие. Рэра без помех отцепила у меня фляжку и с некоторым затруднением, после моей подсказки, отвинтила колпачок.

– Осторожнее, это крепкое, – предупредил я.

Но я ее опять недооценил – прежде всего она дала отпить мне самому. С наслаждением я проглотил порцию обжигающей жидкости. Волна тепла разом покатилась по телу. Рэра тоже поднесла фляжку ко рту, сделала глоток, но тут же, поперхнувшись, быстро придавила горло рукой.

– Я же предупреждал, – напомнил я.

– Я никогда не пила еще такое крепкое, – сказала она. – Прямо как огонь обжигает! Оно с чем-то смешано?

– Нет. Наоборот… – Я замялся, сообразив, что затрудняюсь рассказать о сущности спирта, если здесь он неизвестен. Промучившись пару секунд, махнул рукой и закончил: – Раненому дайте – ему это должно быть как раз полезно.

Кивнув, девушка склонилась над лежащим. В это время откуда-то из темноты донеслось:

– Эй! Стражники! Девку вместе с этой падалью в подвал! А этого – к Ветрибу!

Охрана пришла в движение. Рыбец угрожающе надвинулся на меня, и я поднялся. Рэра, выпрямляясь, протянула мне фляжку.

– Оставьте себе, – сказал я, кивнув на лежащего. – Вам с ним нужнее.

– Благодарю вас… сударь. – На этот раз она посмотрела на меня чуть пристальней, но охрана уже разводила нас в разные стороны.

Рыбец достаточно вежливо на этот раз, без пинков и подзатыльников, рывком за веревки указал мне направление, и мы пошли с ним. Сделав несколько шагов, я обернулся, но рассмотреть уже не смог ничего – без очков же!

В просторном зале горел камин. За огромным столом в живописном беспорядке бражничали человек сорок. По стенам дико плясали тени и хриплые, пьяные голоса вызывали в памяти ассоциации, ничего приятного не обещающие.

Рыбец провел меня в дальний конец стола, где на возвышении стояло большое массивное кресло, а в нем восседал какой-то человек в широком плаще темно-красного цвета.

Перед ним мы остановились. Очевидно, это и был Ветриб. Какое-то время он молча разглядывал меня. Я, со своей стороны, был лишен такой возможности – ввиду отсутствия очков – и просто стоял, насколько это возможно, спокойно.

– Это и есть токовский колдун? – скорее констатировал, чем спросил, человек в кресле.

– Я не кол… – Сильный тычок в спину перебил меня, и голос Рыбца над ухом прошипел:

– Заткнись!

– Наверняка. Только не сознаётся.

Голос показался знакомым, и, подумав, я сообразил, что это, должно быть, Бокут. Тот, что сидит рядом с возвышением, у края стола, именно с ним и заговорил Ветриб, а отнюдь не со мной и не с Рыбцом.

Положение выходило дурацкое, глупее не придумаешь – все принимают меня за кого угодно. И совершенно, нисколько не желают слушать! Оно, конечно, вроде бы смешно, но мне как-то в тот момент было совсем не до смеха.

– Но сам его вид, – продолжал Бокут, – и потом то, что мы у него захватили… только у колдуна могут быть такие вещи!

– Да не колдун я! – Я вдруг понял, что так удивило во мне крестьян и Рэру во время первого с ней разговора. И почему она спрашивала, не колдун ли я. Более того, я понял, что она имела в виду, когда сказала, что оставаться здесь мне будет небезопасно! Я хорошо это понял! – Послушайте! Я очень издалека! Там у нас все так одеваются! Я только не знаю… что-то со мной случилось – и я попал сюда, к вам! Я понятия не имею, где нахожусь…

Я торопился, стараясь обратить на себя внимание – уж слишком неприятным образом стало все оборачиваться. Мне совсем не улыбалось оказаться заподозренным в колдовстве, тем более что никогда этим не грешил.

Я даже перестал обращать внимание на Рыбца, который, чтобы утихомирить, тряс и колотил меня в спину весьма изрядно. Пока он, отчаявшись, не звезданул чем-то сзади меня по голове так, что я на какое-то время совсем отключился.

Когда я пришел в себя – видимо, почти сразу же, – Рыбец поддерживал меня в стоячем положении за веревки, а Ветриб говорил. Моего обморока, судя по всему, они не заметили.

– Я ничего не понимаю в этих ваших колдовских вещах… – услышал я снисходительный голос Ветриба, и на сей раз, похоже, он обращался именно ко мне. – Так что ты совершенно напрасно стараешься меня запутать своими словами!