— Какую еще гадость? — удивилась она.

— С тех пор как Элис уехала, я стал чаще смотреть телевизор. Вчера вечером по каналу «Дискавери» была передача о мумиях, на которых сохраняются споры плесени.

— У-у-у! Споры! Страшно-то как!

— Это не шутка, — не унимался Барри. — Из-за них можно заболеть.

— Господи! Надеюсь, Элис скоро вернется. С каналом «Дискавери» ты явно переборщил.

Воздух был омерзительно влажным, и, когда они выбрались из машины, непослушные темные волосы Джейн завились мелким бесом. За четыре года службы детективом в убойном отделе полиции она неоднократно проходила этим путем к бюро судмедэкспертизы: в январе — поскальзываясь на льду, в дождливые мартовские дни — бегом, а в августе — с трудом волоча ноги по раскаленному, словно угли, асфальту. Эту дорогу в несколько десятков шагов и само мрачное здание бюро она знала как свои пять пальцев. Раньше Джейн полагала, будто со временем она станет с легкостью преодолевать это небольшое расстояние и перестанет принимать близко к сердцу те ужасы, что каждый раз предстояло увидеть на столе из нержавеющей стали. Однако с момента рождения дочери Реджины, появившейся на свет год назад, смерть как никогда стала страшить Джейн. Материнство храбрости не прибавляет — напротив, ты становишься уязвимой и боишься, что вечность отнимет у тебя самое дорогое.

Впрочем, объект сегодняшнего исследования, ожидавший ее в морге, вызывал скорее любопытство, чем ужас. Оказавшись в вестибюле патологоанатомической лаборатории, Джейн тут же направилась к окну, чтобы поскорее увидеть лежавший на столе труп.

«Госпожа Икс» — так окрестила мумию газета «Бостон глоуб», и это прозвище вызывало в воображении образ страстной красавицы, этакой темноглазой Клеопатры. Но Джейн увидела лишь обернутое тряпьем усохшее туловище.

— Не человек, а тамале[5]какое-то, — заметила Джейн.

— И кто же эта девица? — глядя в окно, спросил Фрост.

В зале Джейн заметила двух незнакомых людей. Мужчину — высокого и неуклюжего, с профессорскими очками на носу, и молодую женщину — изящную брюнетку в голубых джинсах, выглядывавших из-под медицинского халата.

— Похоже, это музейные археологи. Они собирались прийти вдвоем.

— Это она-то археолог?! Обалдеть!

Джейн с раздражением толкнула напарника локтем.

— Стоило Элис уехать из города на пару недель, и ты уже забыл, что женат.

— Просто я и представить себе не мог, что археологи бывают такими красотками.

Риццоли и Фрост, надев бахилы и халаты, вошли в секционную.

— Привет, док! — поздоровалась Джейн. — Она что, и вправду наша клиентка?

Маура отвернулась от негатоскопа и, как обычно, наградила их своим предельно серьезным взглядом. Другие патологи, стоя у секционного стола, могут подшучивать или отпускать ироничные замечания, а доктор Айлз в присутствии мертвых и улыбалась-то крайне редко.

— Сейчас узнаем. Это куратор, доктор Николас Робинсон. А это его коллега, доктор Джозефина Пульчилло, — представила Маура людей, которых Джейн видела в окно.

— Вы оба из Криспинского музея? — осведомилась Риццоли.

— Да, и вовсе не рады тому, что я собираюсь делать, — ответила за гостей Маура.

— Вы испортите ее, — запротестовал Робинсон. — Резать ее необязательно — наверняка есть другой способ получения необходимой информации.

— Именно поэтому, доктор Робинсон, я и попросила вас прийти, — заметила Маура. — Вы поможете свести повреждения к минимуму. Мне меньше всего хотелось бы разрушить объект старины.

— А я так поняла, что вчерашняя компьютерная томография ясно показала пулю, — удивилась Джейн.

— Эти рентгеновские снимки мы сделали сегодня утром, — указав на негатоскоп, сообщила Маура. — Что скажешь?

Подойдя поближе к экрану, Джейн принялась разглядывать вывешенные на нем пленки. Сквозь правую икру просвечивало нечто, явно напоминавшее пулю.

— Да, теперь я понимаю, отчего ты так психанула вчера вечером.

— Я ничуть не психовала.

— Во всяком случае, я еще ни разу не слышала, чтобы ты говорила таким голосом, — рассмеялась Джейн.

— Признаюсь, я была потрясена, увидев это. И не только я — все мы. — Маура указала на снимок правой голени: — Обрати внимание на перелом малоберцовой кости — вероятно, от пули.

— Ты говоришь, это случилось, когда она еще была жива?

— Посмотри — костная мозоль на ранней стадии образования. Когда она умерла, кость уже начала заживать.

— Но ведь бинтам две тысячи лет, — запротестовал доктор Робинсон. — Это было подтверждено.

Джейн пристально вглядывалась в рентгеновские снимки, пытаясь логично объяснить то, что видела.

— Возможно, это вовсе не пуля, а какая-нибудь древняя железяка. Наконечник копья или что-то в этом роде.

— Это не наконечник, Джейн, — возразила Маура. — Это пуля.

— Тогда достань ее. Докажи это.

— А если достану — что тогда?

— Тогда у нас мозги и вскипят, черт побери! Или нет? Ну, то есть — разве это можно как-то объяснить?

— Вчера вечером я позвонил Элис и все ей рассказал, — отозвался Фрост. — Знаешь, какой была ее реакция? «Путешествие во времени!» Это первое, что пришло ей в голову.

— И с каких пор Элис начала тебе подыгрывать? — засмеялась Джейн.

— Понимаешь, теоретически попасть в прошлое возможно, — не унимался Барри. — И притащить пистолет в Древний Египет тоже возможно.

— А может, мы лучше займемся реальными обстоятельствами? — нетерпеливо вмешалась Маура.

Джейн, нахмурившись, глядела на светящийся кусочек металла — она и раньше видела похожие предметы на бессчетных рентгеновских снимках безжизненных конечностей и размозженных черепов.

— Никакие реальные обстоятельства придумать не получается, — призналась она. — Почему бы тебе просто не разрезать ее и не достать эту железяку? Возможно, археологи правы. Ты делаешь поспешные выводы, док.

— Как куратор я обязан защищать мумию, — вмешался Робинсон, — и не позволю бездумно ее распарывать. Нельзя ли, по крайней мере, ограничиться повреждениями на одном необходимом участке?

— Это разумный подход, — кивнула Маура, приблизившись к столу. — Давайте перевернем ее. Если у раны есть входное отверстие, оно должно находиться на правой икре.

— Лучше нам работать вместе, — заметил Робинсон. Он подошел к изголовью стола, а Пульчилло шагнула к изножью. — Нужно поддерживать все тело, чтобы ничего не деформировать. Так что, примемся задело вчетвером?