сама появляется на лице. Был бы барышней, заплакал.

Тело не болело. Только эта мысль была в голове и, словно кувалда, била снова и снова. Отдавая истомой во всем теле.

Я жив и здоров. Мука закончилась. Не возможно поверить в это. Но это чувство счастья и эйфории… Я был готов летать… Жизнь заиграла новыми красками.

Стоя на пороге, многое переосмысливаешь. Но, из многих мыслей, я понял только одно — я очень хочу жить.

Дверь открылась и вошли парни.

— Не знаю. — тихо говорит Алекс.

— Нужно организовать похороны. — отвечает Даня.

— Кто умер? — спрашиваю их.

Они подскочили и испуганно посмотрели на меня.

— Ты. — шепчет Даня.

— Ты рехнулся?

— Марк… Ты не умер. — говорит Алекс и бросается ко мне.

Не обниматься. Он принялся щупать пульс.

— Ты жив! — недоуменно произносит он.

— Я что-то не понял, ты расстроен что ли?

— Нет… Боже… Час назад у тебя начались судороги, минут через десять твое сердце остановилось.

— Перезагрузка! — улыбнулся я. — Курс окончен.

— Ты кретин! — закричал он.

— Зато какой обаятельный.

— Это не смешно! Я думал, что ты умер!

— Отнесись к этому по-другому. Я жив — это повод для радости. Посмотри на Даню. На его лице целая буря эмоций. И мне кажется, что он не очень рад, что я восстал из мертвых.

— Ты ошибаешься. — сказал Даня и подошел ближе. — Этот мир нам чужой. И мы как семья теперь.

— Ну ты загнул. Не дай боже таких родственников.

— Никаких изменений. Я даже не удивлен. Каким был, таким и остался.

— Я словно заново родился.

— Так ты теперь самый лучший воин?

— Нет, конечно. Просто этот курс уменьшил время обучения.

— Ты чуть не умер!

— Заканчивай кудахтать, это сбивает весь радостный настрой.

Я встал и поплелся в ванную комнату. По пути столкнулся с несколькими постояльцами. Они как-то пристально рассматривали мое лицо.

Войдя в ванную, я подошел к зеркалу. Ничего нового, за исключением небольшой тату, на левом виске. Меч окруженный незамысловатой вязью, все это художество было серебристого цвета.

И оно не стиралось. Что ж, не так плохо. Хоть по размеру оно маленькое. Искупался и пошел обратно.

Алекс принялся рассматривать тату.

— Как ты ее сразу не заметил? — спросил его.

— Я был занят твоим пульсом и новостью, что ты жив!

— Ладно. Вы почему здесь?

— Выходной.

— Тогда пошли поедим. Умираю с голоду.

Как оказалось, я проспал ночь и пол дня. Мы заказали ужин и вино. Не знаю как они, а мне нужно было расслабиться.

Бутылка опустела, появилась еще одна, потом еще.

Даня что-то пьяно бормотал, Алекс уже клевал носом. Дотащил его до комнаты и уложил на кровать.

Спускаться не собирался, и подумывал лечь спать. Мои планы нарушили руки Дани. Он начал поглаживать спину, приподнялся на носочки и поцеловал шею. Я повернулся и посмотрел на него.

Он обнял меня за шею и потянулся с поцелуем.

Что ж, я не против.

Прижал его к двери и поцеловал, начиная раздеваться.

Он постоянно гладил меня, и покрывал поцелуями лицо и шею. Перебарщивает он с ванильностью.

— К черту твою нежность, я люблю грубо. — прерываю его и поворачиваю к себе спиной.

Целую шею, занимаясь растяжкой. На шее с бешеной скоростью бьется вена. Мысль не формируется, я сам склоняюсь к ней. Прокусываю кожу, и одновременно вхожу в него.

Теплая жидкость попадает в рот, и я делаю еще один глоток. Отрываюсь от раны, и начинаю двигаться в бешеном ритме.

Чувства обострились, неужто это кровь всему виной?

Он стонет подо мной, а я продолжаю резкие и грубые толчки.

Его тело содрогается от оргазма, еще немного и я тоже закончу. Вхожу в последний раз и кончаю.

Он доковылял до кровати и лег. А я сходил в ванную комнату, и только потом лег спать.

***

Я встал с рассветом. И первым делом решил сходить к Ротану.

Парни еще спали, поэтому оделся и вышел.

Он был на месте, учеников не было.

— Марк? — удивился он. — Я думал, что ты…

— Умер? — опередил его. — Нет. Я решил еще пожить.

— Значит все получилось. Поверить не могу.

— Да неужели? — я скривил губы в подобии улыбки.

— Я верил! Просто очень немногим удается закончить курс. Что это?

Он подошел ближе и посмотрел мне на висок, потом в глаза.

— Спарринг!

— Что это значит?

— Сейчас сам узнаешь. Если я прав…

Мы встали друг напротив друга. Бой начался, и мы закружили в смертоносном танце.

Его движения были быстрые, отточены годами. В каждом взмахе меча чувствовалось мастерство. Но он так и не смог меня достать, ни разу. Я выбил меч из его рук и приставил острие к горлу.

— Меченый! — произносит он.

— И что это значит? — спрашиваю я, убирая меч.

— Меченый — это тот, кто прошел курс с полным достоинством и силой, они становились великими воинами.

— Не понял. Курс проходят, но эта отметина появляется не у всех?

— Нет. Только у того, кто достоин.

— И кто выбирает, достоин или нет?

— Магия. Эликсиры ведь с магией были.

— И что с этими воинами?

— Чаще всего они становились карателями. А те, кто не хотел, уходили и никто их больше не видел. Наверное, путешествовали.

Весело живем.

На заборе сидел все тот же ворон, и смотрел на нас. У меня теперь личный попугай есть. Что ж он таскается за мной?

— Ты продолжишь обучать парней? — спросил он, прерывая мои мысли.

— Да. Завтра продолжим, надеюсь они не филонили.

— Они каждый день занимались, ты этого не замечал просто.

— Я ничего не замечал. Даже если бы по мне пробежало стадо баранов, я бы этого не заметил.

— Учеников прибавится. У тебя захотят обучаться многие.

— Я вижу ты рад. Это не ущемляет твою выгоду или что-то еще?

— Твоя метка сделает большую выгоду мне, как мастеру, который обучил тебя. Вот увидишь. Очень скоро у нас отбоя не будет от желающих.

— Поверю на слово. Ладно, пойду я.

По пути зашел на рынок, прикупил новой одежды.

Проходя мимо лавки корноидов остановился. Я всегда занимался с мечом, который мне выделил Ротан. Пора бы обзавестись своим.

Мужчина с большими глазами, посмотрел на меня. Увидев тату, не показал сильного удивления, только склонил голову на бок.

— Я знаю, что вам нужно.

Он скрылся в глубине лавки и вышел со свертком. В нем оказался меч, наверное, лучшее что я видел в этом мире.

— Возьми его.

Я поднял меч и сделал пару движений, проверяя баланс.

Меч был по руке, и лежал в ней комфортно.

— Он какой-то особенный? — спрашиваю