челюсти напряглись. Должно быть, кто-то из новичков на Горе недавно был на краю Обрыва. Вернувшись завтра, он должен узнать, кто это был, и наказать его.

Думая об этом, Дикар опустил ноги с края Обрыва, ухватился за веревку и быстро скользнул в воду, остановившись только, когда снова смог дышать, потом начал опускаться, ритмично перебирая руками и ногами.

Веревка раскачивалась от его тяжести. Она поворачивалась так, что Дикар видел то светлую грубую поверхность утеса, то пенную воду, которая падала вниз, чтобы удариться об огромные камни внизу. Дикар хотел посмотреть на эти камни, но знал, что нельзя это делать. Они страшно далеко внизу, и между ними и им только тонкая сплетенная из лиан веревка. Даже от одной мысли об этой ужасной пустоте внизу горло пересыхало от ужаса.

Он медленно опускался, веревка раскачивалась все сильней, и теперь в конце каждого поворота Дикар мог посмотреть вверх и увидеть край обрыва и звездное небо над ним.

Что-то закрыло звезды в том месте, где пенные воды ручья переливаются через край. Дикар ушел за скрывающую струю воды, вышел из-за нее. Вверху вниз смотрела женщина, что-то сверкало в ее руке. Уходя за струю, Дикар уносил воспоминание о ней. У нее короткие волосы. Это Мардж!

Он снова смог увидеть ее. Она наклонилась вниз. А то, что она держит в руке, это нож. И она сквозь воду тянется ножом к веревке.

– Нет! – закричал Дикар. – Нет!

Она продолжала тянуться.

До него донесся ее тонкий визгливый голос.

– Ты смеялся надо мной? Смейся сейчас, почему не смеешься?

Дикар, уходя за воду, не мог ее видеть, но чувствовал дрожь веревки; эта дрожь говорила ему, что веревку режут.

Он посмотрел вниз. Камни все еще страшно далеко внизу.

Глава IV. Дьявол носит зелёное

Дикару с опозданием пришло в голову, что это Мардж шумела в кустах, когда он разговаривал с Норманфетоном, что она услышала достаточно, чтобы понять, что он собирается спуститься вниз, и, пока они говорили о звездах, спряталась в лесу и стала ждать. Он слышал ее, даже уловил запах, но не обратил внимания, потому что даже подумать не мог, что кто-то на Горе может желать ему зла.

Он не может спастись. Даже если бы он мог раскачаться и добраться до стены Обрыва до того, как веревка будет перерезана, на стене нет никаких опор.

– Мардж! – закричал он. – Подожди, Мардж! – Он вышел из-под воды с криком: – Не режь, Мардж!

И увидел, что она не режет, она распрямилась и повернулась в сторону леса.

Он увидел другую Девочку, схватившую руку Мардж с ножом. Девочку, окутанную длинными волосами. Мэрили!

Дикар начал подниматься, поспешность рвала мышцы, он с трудом дышал. А когда выбрался из-под водяной завесы, глядя вверх, увидел двух Девочек, сцепившихся на краю Обрыва, тела их напрягались, ноги скользили под водой. Он снова ушел под воду и на этот раз вынырнул недостаточно далеко, чтобы увидеть, что происходит вверху.

Он не знал, что там происходит. Не знал, что с Мэрили. Он мог только подниматься, лихорадочно, тяжело дыша.

Сквозь шум падающей воды долетел крик. Что-то упало в темном потоке. Пролетело мимо Дикара и, вращаясь, полетело вниз; кричащая Девочка ударилась о пенную воду, покрывающую камни внизу.

Она пролетела слишком быстро, чтобы Дикар мог рассмотреть, кто это: Мардж – или Мэрили.

На какое-то головокружительное, тошнотворное мгновение силы покинули руки и ноги Дикара. Он едва не разжал руки, которыми держался за веревку. Потом силы вернулись, и он стал снова подниматься по дрожащей веревке, оперся на залитую водой скалу, распрямился.

Полуслепой, он лишь смутно различал лежащую перед ним фигуру, но видел поднятую руку, блеск звезд на лезвие ножа. Рукой вытер ослепляющую воду с глаз.

– Мэрили! – Это имя в громком взрыве благодарности вырвалось у него из груди. Он прижимал к себе ее дрожащее тело, всхлипывал от облегчения в ее ароматные волосы.

– Я не нарушила свое обещание, – услышал он ее тихий голос. – Не нарушила, Дикар. Я обещала не идти за тобой внизу, в Далекой Земле, но ты ничего не говорил о Горе. Я хотела по крайней мере знать, что ты благополучно спустился, поэтому пошла за тобой сюда, держась подальше от тебя, чтобы ты меня не заметил, что я это делаю. Если бы я этого не сделала…

Она замолчала. Дикар крепче сжал ее дрожащее тело и поцеловал в холодные губы…

– Нет. – Она руками уперлась в его грудь и оттолкнула его. – Не целуй меня. – Ее глаза были бледными овалами на лице, большими и широко раскрытыми. – Как ты можешь целовать меня, Дикар? Ведь я только что убила Девочку.

– Послушай, – сказал Дикар. – Старшие учили нас, что убивать нехорошо, но сами Старшие убили азиафриканских солдат, чтобы спасти Группу, И это не было нехорошо. Ты поступила правильно, потому что должна была спасти меня. Тебе нужно было убить Мардж, чтобы спасти меня, – повторил он, – и это не было нехорошо.

– Бедная Мардж, – прошептала Мэрили. – Бедная, бедная Мардж.

Она смотрела на край Обрыва, через который упала Мардж.

– Откуда ты вчера знала, что она может быть опасна для меня? – спросил Дикар. – Откуда знала, что она попытается убить меня?

Мэрили снова посмотрела на него.

– Я не думала, что она попытается убить тебя, но знала, что она захочет причинить тебе вред, потому что ты таков, как есть, и она такова, какая была.

– Какая она была? Я не понимаю.

* * *

– Мардж была больна, Дикар. Больна не телом, а разумом. Руфь рассказала мне, что у Нэта и Мардж было двое маленьких детей, мальчик и девочка. Однажды Мардж вечером вернулась домой с того, что они называют церковным собранием, и обнаружила, что азиафриканцы забрали Нэта, потому что он что-то делал для Тайной Сети; он ей об этом не рассказывал. Азиафриканцы сожгли их дом, и в том, что осталось от дома, Мардж нашла своих детей мертвыми.

Нэт сбежал от азиафриканцев и послал за Мардж, чтобы она пришла туда, где он прятался в лесу. Она пришла к нему, но винила его в том, что случилось с детьми, и возненавидела его, сказала Руфь. Чтобы отомстить ему, она начала спать со всеми мужчинами, которых встречала, а если они отказывались, она ненавидела и их и делала все, что могла, чтобы повредить им.

Нэту ужасно плохо приходилось с Мардж, Дикар, но он терпел, потому что она была его жена и он любил ее.