Первое голосование закончилось неудачей — ни один кандидат не прошел. Повторное голосование — и вновь нет желаемого результата. Ельцин был избран лишь в третьем туре голосования, набрав 535 голосов (кворум для принятия решения — 531).

…Когда табло высветило результаты по постановлению об избрании (оно утверждалось открытым голосованием), раздался гром оваций и десятки телекамер, сотни глаз обратились на Ельцина. Он встал с места — две-три секунды растерянности — и, сопровождаемый аплодисментами, прошел в президиум и занял кресло председательствующего. Вот он, сладкий миг победы, преодоления еще одной ступеньки на пути к вершине высшей власти!..

В обстановке надежд, ожиданий, эйфории, которая царила тогда в обществе и на съезде, победа Ельцина была предрешена. Если бы он не победил на этом съезде, победил бы на следующем. Ельцин был символом грядущих перемен, которых боялись, но и которых ждали.

* * *

Власть трудно взять, но еще труднее не уронить. Первые же шаги Ельцина в качестве председательствующего на съезде пролились на меня холодным душем: неточные формулировки, юридические ошибки, процедурные «опечатки»… Поняв, что происходит нечто странное, я в перерыве поспешил за кулисы и обнаружил Ельцина в полном одиночестве. Опытные аппаратчики, которые готовили порядок ведения съезда — «партитуру» для Воротникова и Власова, тряслись за свою судьбу и боялись даже подойти к Ельцину. А из прежней его команды не было никого, кто мог бы квалифицированно помочь ему в новой роли.

Пришлось мне взять у одного из депутатов портативную пишущую машинку и засесть за работу. Днем я работал на съезде, вечером готовил «порядок работы» на следующий день, утром показывал его Ельцину и объяснял ему юридические процедурные тонкости.

Так я подготовил для него две или три «партитуры», а затем произошло следующее. Придя утром к Ельцину с папкой документов, я обнаружил, что он окружен плотной стеной — не пробиться. «Партитура» была уже готова — ее сделали пришедшие в чувство работники аппарата. Р. Хасбулатов в довольно грубой форме меня «отшил»: «Оставьте председателя в покое. Ходят тут всякие и мешают…» Я был потрясен и очарован одновременно: «железобетон власти» схватился и затвердел буквально у меня на глазах!

Оказавшись «вне круга», я не стал вертеться на глазах у начальства, назойливо предлагать свои услуги… Не надо, так не надо, понадоблюсь — позовут. И я с головой окунулся в бурлящую напряженную политическую жизнь съезда…

В духе новых веяний, выполняя данное депутатам обещание, Б. Ельцин решил обставить избрание своих заместителей демократически — собрал в Георгиевском зале Кремля нечто вроде «согласительной комиссии» и пообещал, что выберет своих заместителей из числа кандидатур, рекомендованных этой комиссией. Механизм демократии сработал безупречно: заместителями Ельцина оказались Светлана Петровна Горячева и Борис Михайлович Исаев — люди принципиальные, самостоятельные, не склонные смотреть в рот своему высокопоставленному «шефу». Несмотря на чрезвычайно высокую на словах оценку результатов «согласительной комиссии», Б. Ельцин никогда более не повторял подобных экспериментов.

* * *

Один из важнейших документов, принятых I Съездом — Декларация о государственном суверенитете РСФСР. Одни считают Декларацию первым камнем новой России, другие — видят в ней причину развала Союза ССР. И в том, и в другом есть доля истины — но только доля.

Декларация о государственном суверенитете РСФСР представляла собой итог сложного политического компромисса. С одной стороны, в нее вошли положения о суверенитете РСФСР, «добровольной» передаче вопросов в ведение Союза ССР, прямом представительстве РСФСР в других союзных республиках и зарубежных государствах, праве России на выход из состава Союза ССР. С другой — подтверждалось стремление создать правовое государство «в составе обновленного Союза ССР», говорилось об уважении прав других республик и Союза ССР, гражданам гарантировалось сохранение союзного гражданства, прав и свобод, предусмотренных Конституцией СССР.

В целом по своему содержанию Декларация о государственном суверенитете не шла далее заявления о намерении «быть самостоятельными и жить хорошо». За одним исключением — статьи 5, устанавливающей верховенство российских законов над общесоюзными. Для меня было ясно, что в этой статье заложена потенциальная опасность конфронтации законов, разрушения всей государственной структуры федерации. Поддержав Декларацию в целом, я по этой статье проголосовал «против». Не раз и не два мне припомнили потом это голосование: оказывается, ты вовсе не «демократ»…

…Добрыми намерениями вымощена дорога в ад. Что бы ни говорили, ни думали инициаторы принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР, пример России имел разрушительные последствия. Одна за другой посыпались декларации о суверенитете в союзных республиках — никто не хотел быть «менее суверенным». А затем настал черед парада суверенитетов в автономных республиках в составе РСФСР. Первая из них — Декларация о государственном суверенитете Северо-Осетинской ССР — была принята еще во время работы съезда…

* * *

Первой поправкой к Конституции РСФСР, принятой съездом по инициативе Б. Ельцина практически без обсуждения, было увеличение числа его заместителей с одного до четырех (из них один — первый). Эта малозначительная на первый взгляд поправка, внесенная Ельциным из соображений престижа, имела однако серьезные последствия. Устройство законодательной машины, какой является парламент, имеет строгую логику. Прежняя схема исходила из того, что основная законодательная работа будет проходить в палатах, а председатель с его замом — координировать работу палат и вести не слишком частые совместные заседания.

Принятая с ходу поправка эту схему кардинально поломала. В парламенте образовался мощный «центр» (впоследствии к нему добавился секретарь Президиума Верховного Совета), который взял на себя все управление законодательным процессом. Наличие четырех заместителей надежно изолировало председателя от работы с депутатами, от необходимости вникать в законопроекты и лично вести заседания, ослабило роль палат. Все это вскоре сказалось, причем самым негативным образом.

Следующим постановлением съезд изменил редакцию статей 6 и 7 Конституции, закреплявших руководящую роль коммунистической партии. Новая редакция устанавливала, что «политические партии, профсоюзные, молодежные и другие общественные организации и массовые движения через своих представителей, избранных в Советы народных депутатов, и в других формах участвуют в выработке политики государства, в управлении государственными и общественными делами». Принятая съездом поправка обязывала все политические партии, общественные организации и массовые движения действовать в рамках Конституции и законов.

Таким образом, первый съезд сходу отменил руководящую роль коммунистической партии и установил для всех организаций принцип законности. Будущим исследователям российского парламентаризма будет трудно, наверное, понять, каким образом съезд, состоящий почти на 90 процентов из коммунистов, конституционным большинством голосов ликвидировал руководящую роль коммунистической партии. Но таковы факты. И они никак не вписываются в сформированный позже стереотип об «изначальной порочности» и «консерватизме» съезда, его противостоянии демократическим реформам.