И учебник вспыхнул. Запылал так, что столб пламени поднялся к самому потолку! Занялись занавески, старинный гобелен, и, если бы не слуги, успевшие потушить полыхающую стену, от дома остались бы одни головешки.

Ангус сам не ожидал такого безобразия, и, когда отец учинил допрос, долго не сознавался, что это его рук дело. Рук ли? Где гнездится магия? Откуда она берется? Как волшебник творит свое волшебство? Этого Ангус не знал и по сей день. И никто не знает, что такое магия и откуда она берется. И почему в одних людях она проявляется, в других – нет.

И кстати, как ни странно, чаще всего магия появляется в семьях аристократов. Почему – не знает никто. Восемьдесят процентов магов – из знатных семей. Остальные двадцать процентов – простолюдины.

Вероятно, этому можно дать какое-нибудь логичное объяснение. Например, такое: вначале люди были все равны. Но среди них появились те, кто обладал магией. Маги быстро богатели, продавая свои услуги или пользуясь магией для завоевания власти, а раз у них было богатство, значит, и средства, чтобы защитить свою семью и выжить – на войне ли, в голод или во время природных катастроф. Эти аристократы жили, давали потомство, в котором снова появлялись маги. Маги женились на магинях, семьи аристократов роднились, чтобы снова дать магов. Вот и получилось так, что больше всего магов рождалось в семьях аристократов. По-другому и быть не могло.

Ангуса отвезли в гильдию магов, и на том его детство закончилось. Вначале Школа магов, затем – академия. И вот теперь он здесь, в подвале, больной, измученный, несчастный. Принесла ли ему магия счастье? Глупый вопрос…

Хотя… без магии он не забрался бы так высоко и, упав с высоты, не смог бы спастись. Кстати сказать, на его месте мало кто сумел бы спастись. Заклинание размыкания давным-давно утеряно, и прочитал он о нем в старой, очень старой книге. В той самой, что рассказывала о запретной магии.

Запретная магия… ох уж эти запреты! Ну что такого запретного в любовной магии?! Что плохого, если некая женщина наденет любовный амулет и соблазнит мужчину?! Ладно яды. Это понятно. Умение приготовить яд, который не оставит следов, который создаст впечатление, что человек умер от естественных причин, на самом деле очень опасно. И без магии такие яды не сделаешь. Определенные травы, с обработкой заклинаниями – вот тебе и смертоносный, но совершенно не имеющий вкуса, цвета и запаха яд, убивающий так же верно, как меч или копье! И при всем при том любой лекарь скажет, что человек умер от разрыва сердца или от закупорки сосудов! Великолепные яды. И умеет их делать только он, Ангус! Пока – только он.

Пока… а что будет, когда научит других? Только вот как он их научит? Кого? Можно научить составлять снадобья, основу яда. Но как человека, не способного к магии, научить обрабатывать это снадобье заклинанием?! Для него заклинание – просто набор букв и звуков, и ничего больше!

Впрочем, наверняка к нему пришлют человека, владеющего магией. Ведь все прекрасно понимают, что без магии тут никуда! Но и в этом случае – не все маги-лекари смогут использовать нужные заклинания! Чтобы Ангус сумел загрузить в мозг эти самые заклинания, ему пришлось пройти огромную, просто безумную тренировку – годы и годы тренировок! Вначале самые легкие, самые слабые заклинания – поджечь свечу, погасить свечу. Сдвинуть камешек. Вскипятить воду в ложке. Потом сложнее, еще сложнее, еще! Каждое заклинание приходилось загружать в мозг сотни, тысячи раз – пока оно не впечатывалось так, что вызывалось мгновенно, по первому требованию.

Когда впервые загрузил заклинание… вернее, когда оно загрузилось в мозг, это было что-то вроде удара. Бах! Искры из глаз, боль, жжение – как если бы в мозг сунули раскаленную иглу, и… наслаждение. Огромное наслаждение! Нет, не как от секса – но близко к тому. Близко.

Никто так и не понял, почему одни заклинания впечатываются в мозг, другие – нет. Одни маги могут лечить, другие – нет. И даже среди тех, кто может лечить, есть определенное разделение по умениям или, вернее, по способностям. Например, одни лучше всего сращивают раны, другие заклинают болезни, третьи, самые сильные, отращивают пациенту утраченные конечности и даже – но это совсем редкие! – омолаживают.

Ангус был разносторонним лекарем. Он одинаково умело лечил раны и заклинал самые страшные болезни, даже желтую лихорадку, он выращивал конечности и заклинал снадобья. Именно поэтому, и только поэтому, его некогда приняли в десятку имперских лекарей. Да, без протекции одной знатной дамы ему бы никогда не стать придворным лекарем, но… если бы он не был так талантлив, так умен, так разносторонне обучен – не смог бы продержаться на месте придворного лекаря и пары недель. Однако лучше всего он все-таки умел заклинать лекарства и амулеты. В этом ему не было равных. Его снадобья действовали сильнее, дольше, вылечивали эффективнее. Яды травили сильнее и коварнее. Вероятно, не было в империи лучшего, чем Ангус, заклинателя снадобий! По крайней мере, он сам такого не знал.

Император, который кроме жен и наложниц имел еще и постоянно меняющихся любовниц, не раз прибегал к помощи Ангуса в деле восстановления мужской потенции. С этим у него была проблема, и немалая. Фарнское золотистое, которое император пил за завтраком, за обедом, за ужином и вообще вместо воды, не располагало к могучей потенции. Вино вообще никогда не было другом здоровья. И если бы не лекари, император давно допился бы до смертного ложа и лежал бы сейчас в семейной усыпальнице, залитый медом и бальзамирующим снадобьем.

Да, лекари могут многое. Кроме женитьбы на особах из императорской семьи.

Ангус скрипнул зубами и задохнулся от ненависти. Перед глазами всплыло лицо императора – тот не погнушался сам прийти в пыточную, чтобы посмотреть, как пытают его личного лекаря! И не освободил его! И это после того, как Ангус прибегал по первому требованию, готовил лучшие снадобья, вытаскивающие из похмелья, из запоя, после того, как много лет служил императору, отдав служению лучшие годы своей жизни?! И между прочим, род Ангуса – очень древний род! Древнее, чем род императора! И что с того, что предки нынешнего правителя империи умудрились захватить трон, а предки Ангуса не смогли?! Мразь! Ну какая мразь!

«Как ты посмел коснуться своими грязными лапами моей дочери, низкородный?! Урод!» Это он, Ангус, низкородный урод?! Да как язык повернулся у этого брюхатого?! Он на себя бы посмотрел в зеркало! Вот кто урод так урод! Низенький, волосатый, брюхо толстое – жрет и жрет, пьет и пьет! И он про «урода» – Ангусу?! Высокому, мускулистому, любимцу женщин?! Проклятая обезьяна! Ох, как Ангус его ненавидел! Всей своей душой! Всем своим покалеченным, обожженным, изрезанным, избитым телом!

Интересно, что император сделает с дочерью? Не казнит, тут сомнения никакого. Это же императорская дочь! Да и в любом случае она ни при чем. А девочка-то хорошая. Он ее вроде даже любил. Наверное.

Любил… м-да. Отлюбился. Выжгли все. Теперь он, Ангус, и не женщина, и не мужчина. Непонятно кто! Гады! Ну какие гады! Ничего… когда-нибудь они пожалеют, что так с ним поступили! Всех, всех найдет и накажет! Страшно накажет!