его комфортабельной тюрьме девушка, Вега Фрейн. С одной стороны, Кэллегэн был счастлив увидеть ее. С начала своего заключения он не видел никого, кроме молчаливого угрюмого стража, приносившего еду. Да, он был рад, однако ее присутствие в каюте вызывало ощущение гусиной кожи и заставляло волосы на затылке щетиниться.

— Что вы такого сделали? — спросила она.

— Я? Вы хотите сказать, что сделал Брент? Вы понимаете, что его могут обвинить в мятеже? И что это грозит ему пожизненным заключением?

— Он человек влиятельный.

— Брент? Влиятельный? Ну уж! Я знал его, когда он был всего лишь мерзким крысенком, и его нужно было силой заставлять принимать душ.

— Вот за это он вас и ненавидит, Кэллегэн. Это одна из причин. Он пугает меня, а я вообще-то не из трусливых. Я удивляюсь, что он позволил мне навестить вас. Когда я его об этом попросила, он просто ответил: «Пожалуйста, милочка. Может, это станет началом дружбы между вами, а то и чего-нибудь большего». И засмеялся в своей отвратительной манере…

— Он попросил вас прийти, потому что от вас у меня мороз по коже, и он это знает.

Девушка улыбнулась, и ее обычно угрюмый рот стал красивым.

— И вы держитесь от меня как можно дальше… Мы квиты: у меня от вас такие же ощущения. Но я боюсь, Кэллегэн. Я тоже чувствую себя пленницей. Я должна обедать и завтракать с ними, и они — я имею в виду Тэйлора и Брента — смотрят на меня, как на какой-то образец, экспонат, в том смысле — сколько она стоит? Оверхольц совершенно безумен. А этот отвратительный Гримс — он тоже ест с нами — напоминает мне гориллу, которая только и мечтает утащить меня в джунгли… Ах, Кэллегэн, вы внушаете мне отвращение — видимо, вопрос химизма или еще чего-нибудь, — но вы единственный мужчина на борту.

— Каким образом вы затесались в эту подозрительную компанию?

— Через университет. Брент запросил, не знают ли они археолога, хорошо знакомого с культурой симпатов на Трегге и согласного участвовать в одной из экспедиций. Декан потом сказал мне, что Брент упирал на пол и цвет волос археолога. Он обещал Бренту, что не скажет никому об этом его специальном требовании, но все-таки рассказал мне. И мы оба посмеялись. Но потом декан добавил: «Забытое искусство» — солидная фирма, а мистер Брент — джентльмен».

— Если ваш декан придет когда-нибудь просить у меня место руководителя личного состава, я заверну его прежде, чем он раскроет рот, — пообещал Кэллегэн. — Скажите, вы уже работали с ними?

— Да. Пока корабль готовился к путешествию, Брент задавал мне вопросы относительно обычаев симпатов за последнее время их существования. Я могла сказать ему лишь немногое. Лимперы разрушили практически все. Потом Брент спросил, каким оружием они пользовались, захохотал и сказал Тэйлору: «Торговцы Смертью никогда не останутся без клиентов, так ведь?»

— А какое оружие у них было? — спросил Кэллегэн, уже угадав ответ.

— Оружие удивительно примитивное в сравнении с их квалификацией в других вещах. Что-то вроде арбалетов, и они едва успели изобрести пушку, заряжавшуюся с дула. Ну, и шпаги, конечно.

— Все это есть в наших трюмах.

— Но это же глупость! С тех пор, как симпаты были уничтожены, на Трегге нет войн. А полиция там теперь оснащена весьма эффективными парализаторами. Я это знаю, — пояснила Вега с улыбкой, — потому что они меня застали, когда я собиралась обойти вокруг одного запрещенного храма, и обездвижили с расстояния более трехсот метров.

Они продолжали болтать, объединяя то немногое, что они знали, и пытаясь найти какой-то смысл в том безумном предприятии, в которое они впутались. Легко можно было сделать заключение, что их наниматели сумасшедшие, но бесспорное финансовое процветание «Забытого искусства» перечеркивало эту гипотезу. В конце концов девушка сказала, что ей пора уходить. Стражник у двери подмигнул ей, но она не обратила на него внимания.

Кэллегэн сначала пожалел, что остался один, но потом вздохнул с облегчением, закурил сигарету, глубоко затянулся и выпустил клуб дыма, чтобы выгнать запах Беги.

5.

В каюту вошел Брент в сопровождении Гримса. Они были вооружены.

— Здравствуйте, капитан Кэллегэн. Мы просто с визитом вежливости, несмотря на оружие.

— Что тебе надо?

— Ничего. Абсолютно ничего. Мисс Фрейн — очаровательная девушка, ты не находишь?

— Да?

— Ах, да, ведь у вас обоих аллергия на рыжих! С одной стороны, жаль, потому что вам придется много времени пробыть вместе.

— Что хочешь этим сказать?

— Я мог бы сказать очень многое. Я сказал бы, например, что ты и эта морковка разорвете свои контракты, как только мы прибудем на Треггу, и пойдете вместе, рука об руку, в солнечный закат.

— Очень смешно!

— Ты думаешь? Но это уже будет моим делом. В конце концов Служба и университет поинтересуются, что стало с двумя красивыми и талантливыми членами их перспективного персонала.

— Дерьмо! Так ты еще и убийца?!

— Кто говорил об убийстве, Сеттер? Даю тебе слово, что убийство совершенно не входит в мои намерения, — искренне сказал Брент, и Кэллегэн поверил. — Кто же убивает курицу, несущую золотые яйца?

— Я здесь не несу золотых яиц. Ты нанял меня как капитана, правда, на повышенный тариф, а я путешествую, как пленник.

— Или как пассажир первого класса. Мы же тебя неплохо кормим, верно?

— Какую игру вы ведете, черт побери? Брент помолчал.

— Ты знаешь, Кэллегэн, — сказал он веско, — я всегда тебя ненавидел, с тех самых пор, как мы оба были младшими на борту старого «Грифона». Каждый раз, когда кто-либо из офицеров собирался приказать что-нибудь, он всегда говорил: «Позовите Кэллегэна, он сделает работу отлично». И каждый раз, когда мне выдавался случай познакомиться поближе с самыми шикарными пассажирами, ты всегда все портил…. «На твоем месте, дружище, я бы оставил эту девицу, она навлечет на тебя одни неприятности», — протянул Брент, подделываясь под голос Кэллегэна. — Да многое можно вспомнить! Я знаю, что ты настроил Касилу против меня…

— И ты вытаскиваешь на свет эту старую историю? Это была хорошая девушка, и она всегда оставалась хорошей, насколько я знаю. Но она не была бы больше такой, если бы часто встречалась с тобой.

— Святой Кэллегэн, Красный Сеттер! Причисленный к лику святых и блаженных! А ты помнишь тот день, когда ты уничтожил все солидографии, которые я купил в Порт Альмейне?

— Комендант велел обыскать все шкафчики после посадки. Если бы он нашел эту гадость…

— Ах, скажите, какая невинность! Пошли, Гримс, оставим святого с его размышлениями. Ему недолго оставаться таким святым.