Расстелив на столе кусок красного шелка, Китаец приступил к таинству предсказания. После нескольких бросаний монет у него получилось две триграммы, расположенные одна над другой. Он нашел их номера в таблице и получил гексаграмму номер тридцать шесть. Называлась она «Мин и». «Земля вверху. Огонь внизу. Затемнение», – прочитал он под названием и перевел взгляд на так называемое окно гексаграммы. Примечания к окну гласили:

«Женщина сидит у колодца. Это означает или ловушку, или вовлеченность в безнадежную ситуацию.

В колодце – тигр. Это означает «герой запуган бандой слабаков, когда удача изменила ему».

Сигнальный шест сломан посредине. Это означает «не знать, в каком направлении повернуться».

Под табличкой с образом и символом гексаграммы были следующие пояснения:

«Образ: феникс летит, опустив крылья.

Символ: покинуть свет и войти во тьму».

Далее шло толкование гексаграммы по Вэнь Вану:

«Затемнение. В плохие времена благоприятна стойкость».

И указание к толкованию:

«Ваша энергия так сильна, что, будучи направленной наружу, даст возможность осуществить ваши мечты».

«Хм, – усмехнулся Китаец, прочитав последнюю строчку, – у меня и мечты-то как таковой нет. Впрочем, это указание можно понимать не только как исполнение мечты, но и как решение какой-то ситуации».

Он перешел к изменяющейся яо. На этот раз подвижной оказалась шестая, верхняя полоса. В объяснении этого яо по Чжоу Гуну было написано:

«Если нет дороги, ведущей на Небеса, то нет и ворот, ведущих в пучины ада. Можете ли вы представить себе подобную ситуацию?»

Теперь нужно было спокойно осмыслить толкования. Общее впечатление от предсказаний было не самое лучшее. Да что там говорить, давненько у Китайца не выпадало таких, прямо скажем, неблагоприятных гексаграмм. Но предупрежден – значит, вооружен. Феникс хоть и с опущенными крыльями, но все же летел, а не сидел где-нибудь, забившись под ветки.

Это было неплохим знаком. Кроме всего прочего, у Китайца была нерастраченная энергия, которую нужно было только направить наружу, чтобы все вышло хорошо, так, как нужно было ему и его клиенту.

Кстати, об Олеге Васильевиче Крестовском у Танина еще в первую их встречу, когда тот пришел, чтобы «заказать» слежку за своей дочерью, сложилось неплохое впечатление. Конечно, узнать что-то о близком человеке можно было бы и по-другому – например, поговорив с ним по душам. Но что-то не сложились у Крестовского после гибели жены отношения с дочерью, и Евгения, как пояснил Олег Васильевич, вместо того, чтобы сблизиться с ним на почве этой трагедии, наоборот, замкнулась в себе. Так что понять его было можно. Собственно, Китаец и не пытался особо вникать в их ситуацию, ведь вначале он просто собирался несколько дней понаблюдать за Женей, сдать клиенту отчет и получить за работу денежки. Кто же мог ожидать, что события начнут развиваться по такому сценарию? Но вот сейчас у Китайца была действительно интересная работа. Это не какое-то висение на хвосте у объекта. К тому же у Танина была довольно запоминающаяся внешность и не менее запоминающаяся машина, что значительно затрудняло слежку. Как-то он даже подумал, что неплохо бы было приобрести для такой работы какую-нибудь потрепанную «шестерку», но потом отказался от этой мысли, так как заниматься слежкой ему вообще не нравилось.

Он сложил монеты в бамбуковый футлярчик, закрыл его крышкой, завернул в шелковый лоскут, расстеленный на столе, и вместе с книгой «И Цзын» убрал на полку, оставив записи на столе. Пока что больше никаких мыслей по поводу прорицания в голову не приходило, поэтому он дал себе расслабиться и достал сигарету. Но сразу закуривать не стал, а только покрутил ее между пальцами, то поднося к носу и втягивая ноздрями ароматный запах табака, то снова опуская к столу и постукивая фильтром о пепельницу. Тут вдруг перед его глазами всплыл образ тигра в колодце, нарисованный в окне гексаграммы. «Герой запуган бандой слабаков… – вспомнил он часть примечания. – А ведь под героем здесь подразумеваюсь, скорее всего, я. Нет, – Китаец тут же отбросил эту мысль, – видимо, это все же Крестовский». Не то чтобы Китайца нельзя было запугать, – он был подвержен страху так же, как и другие люди со здоровой психикой и инстинктом самосохранения, – просто он всегда реально мог оценить сложную ситуацию и быстро найти из нее выход. Даже если сразу выхода и не было видно, Танин никогда не паниковал: в конце концов, если пребываешь в спокойном состоянии ума, выход всегда найдется.

* * *

В приемной весело застучали Лизины каблучки. Дверь отворилась, и на пороге возникло дивное создание, которое можно было бы принять за сиреневое облачко, если бы сквозь его туманные завесы не проглядывали золотистая кожа и два задорно торчащих соска.

– Лиза, – засмеялся Китаец, – ты ли это?

– Тебе нравится? – Лиза сияла, как июньское солнце.

– Даже не знаю, что сказать… – хитро посмотрел на нее Танин.

– Тогда ничего не говори. – Лиза с легким пренебрежением взглянула на Китайца и кокетливым движением отбросила с виска гроздь своих белокурых кудряшек.

– Я так и знал…

– Что? – вскинула Лиза на Китайца невинные глаза.

– Ты сведешь с ума полресторана.

– И только-то? – Лиза присела и, закинув ногу на ногу, жеманно улыбнулась. – А у меня для тебя подарочек.

Она достала из сумки фото седовласого мужчины.

– Это Тяпа?

– Он самый, по крайней мере, мне так сказал Мамуся, – Лиза иронично посмотрела на Танина.

– Ты в таком виде навещала Мамусю? – Глаза Китайца смеялись.

– А что? У тебя комплексы? Все юристы так и попадали, – затараторила Лиза, – я, можно сказать, проверяла на них эффект моего нового комплекта. А одна грымза, нет, не Софья Петровна, а другая… в очках… страшная, как атомная война… если б ты видел, каким она меня смерила взглядом! – Лиза наивно округлила свои большие синие глаза.

– Может, ты все-таки пойдешь в ресторан в своем обычном костюме? Куда ты его дела? – терпеливо посмотрел на Лизу Танин.

– В пакет бросила. Люблю выходить из магазина в новом шмотье! – одарила Лиза шефа гордым взглядом.

– Вас, богатых, не поймешь, – притворно вздохнул Китаец и принялся разглядывать фото.

Лиза поставила локоть на стол и, подперев рукой щеку, с ленивым разочарованием стала наблюдать за ним.

Тяпа выглядел лет на пятьдесят. «Тюрьма не красит», – подумал Китаец. Короткие седые волосы, открывающие высокий, изборожденный морщинами лоб, крупный нос с широкими крыльями, короткая седенькая бородка, лукавый взгляд со сквозящей в нем строптивостью, темные круглые брови…

Выражение лица одновременно бесовско-хитрое, хищное и невинное. «Вот ведь матушка-природа, такое иной раз сотворит, что поначалу бывает трудно разобрать смысл задуманного ею». Танин улыбнулся кончиками губ.