Ар-Рагир встал, глянул и поначалу даже не поверил глазам своим.

На горизонте маячил парус. Корабль двигался со стороны открытого моря. Это явно не была дхоу, доставлявшая осужденных — под страхом казни капитану было запрещено возвращаться, да он и сам не захотел бы сделать этого. Ветер быстро подгонял корабль, и уже вскоре стало видно, что это небольшой мореходный дармун с косыми парусами, сейчас наполовину спущенными и обвисшими.

Первым побуждением чародея было разбудить товарищей по несчастью.

Но, оставив все сомнения и отринув жалость, он перешагнул через спящих (никто даже не пошевелился), спустился к воде и вошел в нее.

До корабля было далеко. Фаргид, изрядно ослабевший, усомнился в том, что сумеет доплыть до судна. Однако ж поплыл. И словно бы нечто влило в него новые силы, заставив забыть о сводившем живот голоде и усталости.

Когда Ар-Рагир оказался под самым бортом, волна подхватила чародея и услужливо поднесла к канату, свисавшему с борта прямо в воду…

И история мира изменила свое течение в миг, когда, кое-как перебирая руками и ногами, он вылез на палубу… Не загремел гром и не потемнели небеса — лишь далеко на севере, за мрачными стенами никому не известного аббатства в глубине шлифованного камня блеснула еле заметная искра…

Год 3342 от Возведения Первого Храма. 13-е число месяца аркат.

Материк Иннис-Тор. Изумрудное море. Остров Ледесма.

Владения королевства Хойделл. Стормтон.

Как уже говорилось, из отправляемых в метрополию докладов следовало, что пираты были горсточкой отщепенцев, которых вот-вот истребят.

Представитель этой самой горсточки, Эохайд Эомар, среди товарищей по ремеслу более известный под прозвищем Счастливчик, командир шлюпа «Отважный», в данный момент направлялся в таверну. И в самом деле, где бы еще проводить пирату время, проматывая награбленное, как не в таверне?

Правда, на пирата он не слишком подходил. Самое обычное лицо хойделльца — голубые глаза под копной чуть рыжеватых волос, ровные черты лица, которые не особо портил даже сломанный — след кабацких драк — нос и шрам на подбородке. Да и висевшая на перевязи эгерийская шпага не была любимым оружием корсаров.

Тем не менее, Эохайд Счастливчик был именно пиратом, и не из последних — о чем свидетельствовала награда за его голову в пять тысяч риэлей, назначенная эгерийцами, и три тысячи леореннов, установленная министерством колоний Арбонна.

А в таверну он шел не проматывать деньги, а зарабатывать. Пиратство — занятие, конечно, выгодное, но выгода эта неровная да переменчивая. И случается даже пирату, как бы ни был он удачлив, сидеть на мели.

Вокруг кипела обычная портовая жизнь: сновали торговцы, приказчики, прошествовал королевский патруль, из таверн, окна которых выходили прямо на набережную, доносились звуки умеренного утреннего сквернословия. Морские волки, завсегдатаи питейных заведений, еще не успели нагрузиться как следует и пока лишь вяло переругивались.

Впрочем, в «Луне и устрице» было тихо и благопристойно.

Здесь не случалось ни разу поножовщины или стрельбы, и не плясали ночами под стук барабанов голые негритянки.

Таверна эта была не самой большой и не самой роскошной в городе.

В иных тавернах имелась мебель красного дерева, а занавеси — из священных церковных облачений. Были кабаки, где кушанья подавали на золотой посуде, а вино и ром — в кубках, украшенных жемчугом и бирюзой.

Но серьезные дела, серьезные люди и большие деньги, как известно, любят тишину. Или, как говорят амальфийцы — «Мышь надо ловить молча».

Поэтому именно в этом тихом месте пиратские капитаны договаривались о совместных рейдах, заключали консорты, выясняли, какой товар нужен кому-то из «своих» торговцев, чтобы поохотиться именно на него. Тут можно было занять денег под долю в будущей добыче, или договориться о сопровождении ценного груза (брались и за такое), или, наоборот — об охоте за контрабандистами…

Разные вопросы обсуждались за стенами «Луны и устрицы», и многие тайны прояснились бы, имей эти стены уши.

Но ее хозяин — старый Самт, одноглазый и хромой квартирмейстер знаменитого Талифа, умел хранить чужие тайны.

Чужому человеку, случайно сюда забредшему, вежливо, но настойчиво указывали на дверь. Шпиону… До мутной быстрой речушки, уносящейся в Изумрудное море, с заднего двора «Устрицы» было рукой подать…

Счастливчик прошел к свободному столу и сел на табурет.

Заказал бутылку вина.

Пока сам хозяин нес хмельное, Эохайд окинул взглядом таверну. Время приближалось к полудню, и в этот час посетителей было немного.

Когда бутылка вина оказалась на столе, капитан откупорил ее и налил вино в глиняную кружку.

Не успел он сделать несколько глотков, как к его столу подкатился трактирщик.

— Простите, что отвлекаю, капитан, — наклонился он к уху Эохайда, — но вас просил позвать вот тот человек. Говорит, это очень важно. И… он хотел бы поговорить в отдельном кабинете.

Эохайд оглянулся.

На него смотрел немолодой уже человек в черной с золотой вышивкой одежде клирика. Он сидел, потягивая вино и оглядывая зал.

Черная священническая шляпа с лиловой лентой лежала рядом.

Несмотря на худые руки и мирную внешность, было в нем что-то воинственное — как в немолодом сухощавом генерале, отчего кафтан, доходящий до колен и застегнутый на все пуговицы, казался похожим на мундир.

Все это дополнял короткий клеймор на поясе — оружие, почти исчезнувшее даже как церемониальное.

— Ну, хорошо, проси… — и Счастливчик поднялся из-за стола, направляясь в кабинет.

— Добрый день, капитан Эомар. Желаете вина? А может быть, рому? — спросил человек, как только фигура Эохайда появилась в проеме. — Присаживайтесь, не стесняйтесь.

— С кем имею честь? — Тут моряк невольно улыбнулся, вспомнив, что в нижне-хойделльском «имею честь» звучит двусмысленно.

— Зовите меня пока Эгин. Преподобный Эгин. Я представляю церковь Владыки нашего Элла в королевстве Четырех Островов. Пока этого достаточно. У меня для вас дело.

— Я слушаю. — Эохайд сел и налил себе лимонного сока с ромом.

— Не буду говорить долго. Вам нужно будет в течении трех дней выйти в море и сходить в одну бухту, чтобы там забрать некий груз. Груз очень дорогой и важный для матери нашей церкви. Вы получите ровно треть от его стоимости — можно прямо на месте. А пока вам заплатят тысячу эгерийских риэлей задатка.

Усмешка сползла с лица Счастливчика, уступив место серьезной мине. Он наклонился вперед:

— Форт, корабль? Кто охраняет? Сколько людей?

— Скорее всего — никого, — последовал ответ.