Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Подождите!
- Чего ждать?
- Я дам вам ее адрес. Она прочла колонку. Прочла между строк. Позвонила мне.
Она хочет вас увидеть. Я ей не сказал, где вы остановились. У нас тут в Техасе - народ гостеприимный.
- Да, я как-то вечером зашел в один ваш бар. На себе это почувствовал.
- Вы еще и пьете?
- Не просто пью - запоем.
- Мне кажется, я не должен давать вам адрес этой девушки.
- Так забудьте тогда про все это к ебеней матери, - сказал я и повесил трубку.
Телефон зазвонил снова.
- Вам звонок, мистер Буковски, от редактора "--- ---".
- Давайте его сюда.
- Слушайте, мистер Буковски, нам нужно продолжение вашей истории. Многие читатели интересуются.
- Скажите своему обозревателю, чтобы черпал из своего воображения.
- Послушайте, можно у вас спросить, чем вы зарабатываете на хлеб?
- Ничем не зарабатываю.
- Разъезжаете на автобусах и доводите девушек до слез?
- Это не всякому дано.
- Послушайте, я готов рискнуть. Я вам дам ее адрес. Сгоняйте и встретьтесь с нею.
- А может, это я рискую?
Он продиктовал мне адрес.
- Вам рассказать, как туда добраться?
- Не стоит. Если я бордель тут отыскал, и ее дом найду.
- Мне в вас что-то не совсем нравится, - сказал он.
- Да идите вы... Если у нее жопка что надо, я вам позвоню.
И повесил трубку...
У нее оказался маленький бурый домик. Дверь открыла какая-то старушка.
- Я ищу Чарльза Буковски, - сообщил я ей. - Нет, прошу прошения, сказал я.
- Я ищу некую Глорию Вестхэвен.
- Я ее мама, - ответила старушка. - А вы - человек из аэроплана?
- Я - человек из автобуса.
- Глория прочла колонку. Она сразу поняла, что это вы.
- Чудесно. Что теперь будем делать?
- О, заходите же.
Я зашел же.
- Глория, - завопила старушка.
Вышла Глория. Как и раньше нормально выглядит. Еше одна здоровая рыжая техасская бабца.
- Проходите сюда, прошу вас, - сказала она. - Извини нас, мама.
Она завела меня к себе в спальню, но дверь не закрыла. Мы сели подальше друг от друга.
- Чем занимаетесь? - спросила она.
- Я писатель.
- О, как мило! Где вы публиковались?
- Я не публиковался.
- Значит, в некотором смысле, вы не совсем писатель.
- Точно. И живу я в борделе.
- Что?
- Я сказал, что вы правы, я в самом деле не писатель.
- Нет, я имею в виду другую фразу.
- Я живу в борделе.
- Вы постоянно живете в борделях?
- Нет.
- А почему вы не в армии?
- Не прошел психиатра.
- Вы шутите.
- Я рад, что нет.
- Вы не хотите воевать?
- Нет.
- Они Пёрл-Харбор разбомбили.
- Я слышал.
- Вам не хочется воевать против Адольфа Гитлера?
- Да нет, не очень. Пусть лучше кто-нибудь другой.
- Вы трус.
- Да, трус, и дело не в том, что мне противно убивать человека, просто мне не нравится спать в казарме, где храпит куча народу, а потом чтоб меня будил своим горном какой-нибудь придурок-недоёбка, и мне не нравится носить это чесучее унылое говно оливкового цвета: кожа у меня очень чувствительная.
- Я рада, что в вас есть хоть что-то чувствительное.
- Я тоже рад, но лучше б это была не кожа.
- Может, вам следует кожей и писать.
- Может, вам следут писать своей пиздой.
- Вы омерзительны. И трусливы. Кто-то ведь должен обратить вспять фашистские орды. Я помолвлена с лейтенантом Флота США, и если б он сейчас был здесь, он бы вас хорошенько проучил.
- Наверняка проучил бы, и я от этого стал бы еще омерзительней.
- По крайней мере, он показал бы вам, как быть джентльменом с дамами.
- Вы, наверное, правы. Если б я убил Муссолини, я бы стал джентльменом?
- Конечно.
- Пойду запишусь немедленно.
- Вас не взяли. Помните?
- Помню.
Мы оба долго сидели, ничего друг другу не говоря. Потом я сказал:
- Послушайте, вы не против, если я у вас что-то спрошу?
- Давайте, - отозвалась она.
- Почему вы попросили меня сойти вместе с вами с автобуса? И почему заплакали, когда я не вышел?
- Ну, у вас лицо такое. Чуть-чуть уродливое, знаете?
- Да, знаю.
- Ну, оно уродливое и еше трагичное. Мне просто не хотелось отпускать от себя эту вашу "трагедию". Мне стало вас жалко, вот я и заплакала. Как у вас лицо таким трагичным стало?
- Ох ты ж господи боже мой, - сказал я, затем встал и вышел вон.
И шел пешком до самого борделя. Парень на дверях узнал меня:
- Эй, чемпион, где губу расквасили?
- Да тут из-за Техаса схлестнулись.
- Из-за Техаса? А ты был за или против Техаса?
- За, конечно.
- Умнеешь, чемпион.
- Я знаю.
Я поднялся наверх, сел на телефон и заставил парня набрать мне редактора газеты.
- Это Буковски, друг мой.
- Вы встретились с девушкой?
- Я встретился с девушкой.
- Как получилось?
- Прекрасно. Прекраснее некуда. Наверное, целый час дрочил. Так и скажите своему обозревателю.
И я повесил трубку.
Спустился вниз, вышел наружу и отыскал тот же самый бар. Ничего не изменилось.
Здоровенный парняга по-прежнему сидел на месте, по пустому табурету с обеих сторон. Я сел и заказал 2 пива. Первое выпил залпом. Затем отпил половину второго.
- А я тебя помню, - сказал парняга, -