Ирина знала: у Лидии Петровны любой повод был важным. Она с тоской прислушалась к голосу матери, та отличалась способностью говорить по телефону в течение трех и более часов подряд.

– Чем ты занимаешься послезавтра? В любом случае это уже не так важно, дорогая. Ты ведь знаешь о том, что Лайма и Володя открывают свою галерею? Мы туда приглашены, ты помнишь?

– Да, я получила от них приглашение, – произнесла Татищева. Лайма была ее двоюродной сестрой, а Владимир – ее мужем. Он, крупный менеджер в одном из нефтехимических концернов, вместе со своей супругой, историком по образованию, увлекался археологией и по праву считался одним из наиболее успешных коллекционеров древностей в стране.

– Лаймочка позвонила мне сегодня, сказала, что будет рада видеть нас с тобой на открытии выставки. Она только что вернулась из Южной Америки, работала в каких-то пирамидах или храмах индейцев, я так и не уловила сути. Она утверждает, что пыталась до тебя дозвониться, но все время нарывалась на этот ужасный автоответчик. Оксана, увы, не сможет, ей необходимо лететь в Швецию, а вот ты, моя дорогая!.. – заявила Лидия Петровна.

Ирина поняла: ее старшая сестра, генетик по образованию, сумела отвертеться от приглашения, а вот ей придется сопровождать мать на торжественное открытие частной галереи.

– Я обещала дорогой племяннице, что мы обязательно будем. Ты ведь не разочаруешь свою старую мамочку? – просюсюкала Лидия Петровна.

Ирина ответила:

– Ну конечно, мама, я поеду с тобой. Я так давно не видела Лайму, как у нее дела?

– Все отлично, отлично, – радостно сказала Лидия Петровна. – Я же говорила тебе или еще нет, что после открытия галереи они устраивают торжественный прием в своем особняке – только для избранных, то есть для нас в том числе. Ну, мы еще созвонимся, деточка…

– Мама, – перебила ее Ирина, – ты помнишь старую пишущую машинку, которая была у меня? Не знаешь, куда она делась?

– Ты же сама ее выбросила, дочка, – произнесла Лидия Петровна. – По крайней мере, ты мне так сказала. А что, ты решила снова использовать ее? Но у тебя же есть великолепный компьютер, кстати, сколько он стоил?

Значит, мама непричастна к тому, что пишущая машинка снова оказалась у нее дома. Но тогда как та очутилась на антресолях? Ответов на многочисленные вопросы не было.

– Я поняла, мама, а теперь извини, мне нужно работать….

Лидия Петровна запричитала:

– Сколько раз я говорила тебе, Ира, что работать писателям нужно с утра, я же читала в журнале: работоспособность выше всего с девяти до одиннадцати, а ты строчишь после полуночи, куда это годится! И вот еще что, мне звонил Олег, он хотел с тобой поговорить…

– Зато я не хочу, – отрезала Ирина. Она знала: Лидия Петровна с самого начала была в восторге от зятя, в особенности от содержимого его кошелька, и развод дочери восприняла как личную трагедию. Наверняка она будет пытаться снова свести их.

– Ты сегодня явно не в настроении, Ирочка, – прощебетала Лидия Петровна. – Но мы с тобой обо всем еще поговорим. Тебе привет от Оксаночки, готовь праздничный наряд, я тебе позвоню!

В трубке раздались отрывистые гудки. Ирина присела на несколько минут перед компьютером. Ей внезапно стало не по себе. Что все это значит? Ящик и пишущая машинка, паук, выползший из темного угла, сумасшедшая старуха с непонятным пророчеством – все это по отдельности просто банально. И в то же время, соединенные вместе, эти события образуют зловещую цепочку. Но ведь сегодня ей не причудилось, старуха говорила именно о пауке, который спасет ей жизнь. По большому счету так и произошло.

Ирина давно чувствовала, что гроза надвигается. Смутное, неясное ощущение чего-то страшного и ужасного – того, чему она не может оказать сопротивления. Или это только ее буйная писательская фантазия? Логического и рационального объяснения всему случившемуся она найти не могла. Однако, как говорил гениальный Шерлок Холмс, если все разумные и естественные объяснения не подходят, то остается только одно – сверхъестественное…

Чувствуя, что глаза устают от света монитора, Ирина выключила компьютер. Стрелки часов показывали три четверти первого. Усталости пока не было, поэтому, прихватив один из новых детективов Энн Грейнджер, Ирина присела на софу. По крайней мере, если у нее исчезла способность писать, то сохранились навыки чтения – хотя бы и чужих произведений.

– Ах, тетя Лида, как я рада видеть вас! – воскликнула Лайма, встречая Лидию Петровну и Ирину. – Ирочка, какой сюрприз, я не могла до тебя дозвониться!

Облаченная в темно-синее платье, со сверкающей ниткой бриллиантов вокруг тонкой шейки, Лайма, как всегда, была великолепна. Лидия Петровна с любопытством уставилась на несколько милицейских машин, которые стояли у въезда в частную галерею.

– У вас что-то произошло, милочка? – спросила она. – Неужели вас попытались ограбить?

Лайма смутилась, а затем ответила вполголоса:

– Да нет же, у нас одна из самых совершенных систем безопасности в стране, просто сегодня ночью… произошел нелепый трагический случай, скончался охранник, сердечный приступ…

– Вот оно что, – протянула Лидия Петровна. – Ну что ж, Лаймочка, и такое бывает.

– Ему было чуть за пятьдесят, он отставной офицер, – продолжила Лайма, однако Ирина заметила, что ее двоюродная сестра слишком уж волнуется. – Его обнаружил Володя, когда приехал сюда рано утром. Бедняга умер прямо перед витриной в центральном зале. Требовалось подготовить все к открытию. Тело уже давно увезли, никакого криминала, но все равно…

– Ты права, безусловно права, – перебила ее Лидия Петровна. – Все равно неприятный осадок остается. Однако я надеюсь, что вы не перенесли из-за этого открытие галереи? Все мы смертны…

Ирина снова узнала свою мать – чужая трагедия никогда не выведет ее из равновесия, она думает только о себе и о собственных неурядицах.

– Да нет, что вы, тетя Лида, – сказала Лайма, – мы с Володей вложили в нашу галерею столько сил и средств… Разумеется, открытие состоится. Вы можете пройти в холл, придется немного подождать, не более пятнадцати минут, затем начнется торжественная часть.

Ирина с любопытством оглядела галерею Мироновых. Лайма специализировалась на доколумбовой эпохе Южной Америки, они с Владимиром собрали редкостную коллекцию индейских артефактов. И, насколько могла судить Ирина, все это стоило не один миллион. Лайма преподавала в двух столичных вузах, наряду с этим читала лекции в американском университете. Владимир, плененный страстью жены к индейским древностям, безоговорочно оплачивал все ее экспедиции и вкладывал деньги в новые приобретения. Например, эта галерея в самом центре Москвы, аренда здания и ремонт обошлись в весьма крупную сумму. Впрочем, если учесть, что Владимир был то ли вице-президентом, то ли еще кем-то в крупнейшем нефтехимическом концерне, то денег у него было предостаточно.