Одежда была его, только старая, мальчишеская. Брюки и все те же балахоны с разрезами различных темных оттенков. В отличие от того цветочного безобразия, которое я скинула в саду, эта одежда была удобной, не вычурной, легкой. И была впору, учитывая особенности моей фигуры. Костлявая, с маленькой грудью я была похожа на подростка. Булан, к примеру, и причитающая старушка грудь под балахонами своими прятали пышную. Я оделась, нашла что-то вроде темно-синего шарфа и, глядя в большое зеркало, тщательно замотала волосы.

Татуировка на шее начала бледнеть. Интересно, он сильно расстроится, когда ее не найдет?

Переодевшись, для начала заглянула в ванную комнату, затем вернулась в его кабинет. Чувствуя себя предателем, осторожно заглянула в ящики письменного стола в поисках других карт. Не нашла. Прогулялась по комнатам, раздумывая, что из окружающих вещей могло бы мне помочь. Ничего не придумала. Все еще хотелось есть. Одной миской салата голод надолго не утолить.

Решила высунуть нос во внутренний двор. Прямо за дверью, среди его обуви сиротливо ютились женские кожаные облегающие тапочки. Наверное, Булан вместе с одеждой принесла. Странно, но они словно для меня сшиты были.

Во дворе Вангьяла не было, зато машин стояло уже две. Гонимая любопытством, я направилась прямо к железным коням. Поразительные вещицы, громоздкие, неудобные, громкие, медленные. Я как раз вела пальцами по двери вновь прибывшей, когда позади кто-то басом возмущенно заворчал. Я обернулась. От левого крыла ко мне направлялся высокий, широкий детина. Выражение лица детины обещало мне подзатыльник. Когда я обернулась, он растерял воинственный пыл. Снова что-то проворчал, только уже мягче, растерянно меня рассматривая, и от машины отогнал.

Предположила, что водитель заезжего гостя.

Заметив татуировку, он окончательно смягчился. Меня пожалели и посочувствовали. Я сдержала усмешку. Кто кого тут жалеть должен? Я могу умереть на этой примитивной планете по инициативе какого-нибудь местного «божка», но родилась и прожила свои четверть века я там, где свобода воли и личности – величайшая из признанных ценностей.

– Санал, – приложил к животу руку мой новый знакомый.

Я промолчала. На крыше дома мелькнуло что-то. Я нахмурилась, обошла Санала и направилась к правому крылу, где и заметила движение. Оглянулась в поисках подручных инструментов, чтоб на крышу влезть. Таковыми посчитала деревянную бочку для воды и резные столбы и балки веранды. Набор высоты получился не самым изящный, зато эффективный. С крыши на меня во все глаза смотрел знакомый. Один из тех, кого держали псы, пока я их не усыпила. Невысокий, темный, как все здешние, всклокоченный, он лежал, прижавшись пузом к коричневой черепице, часть которой вздумал разобрать. В одной руке герой держал нож, во второй – кулек с коротким фитилем.

Я задумчиво понаблюдала за явно растерянным лазутчиком. Он меня узнал и увидеть тут не ожидал. Структура его личности, как и у моего нового знакомого Санала, была простой. Иными словами, их мысли и эмоции легко читались. Я огляделась, но много не увидела. Крыша, территория дома, забор, что за забором, не видно. Нахмурилась и вновь взглянула на героя. Как он сюда попал? Как мимо охраны прошел? Спросить бы, да языка не знаю.

Что делать собрался, было так же очевидно, как и неразумно. Вмешиваться я права не имела, но там внизу, вполне возможно, сидел Вангьял – единственный предупрежденный о Кобольде человек. К тому же человек, меня спасший. Пусть для неких своих целей, но все же…

Я спрыгнула на землю и едва не угодила в медвежьи объятия Санала. Эти двое самые нерасторопные заговорщики в мире, честное слово! Зато поняла, как проник на территорию дома герой в рваных штанах. На машине прибыл. Увернувшись от хватки, я влетела в дом, в ту самую комнату в правом крыле, что так походила на хозяйскую спальню. Помимо Вангьяла там сидел пожилой, неприятного вида мужичок. Не обращая внимания на надменное удивление, высказанное мужичком, я задрала голову, рассматривая потолок. Деревянный, белый с балками. По центру, как раз под тем местом, где, по моим расчетам, сейчас лежал взрывоопасный господин, заметила округлую область, затянутую то ли тканью, то ли бумагой. Дошла туда, как раз, когда ее разрезали.

Поймала кулек, выдернула горящий фитиль. И только потом подумала о важном: о своей жизни и безопасности. Стресс сказался – совершаю поступки необдуманные. А заговорщики действительно глупые. Что за план бесполезный? Надеюсь, хоть сбежать успеют.

Рев двигателя во дворе подсказал, что сбежать они успевают.

Как Вангьял подошел и встал рядом, не заметила. Уж очень он тихо двигается. Я вручила ему кулек и покинула комнату. Пальцы правой руки неприятно онемели из-за ожога.

Обдумывать совершенные глупости пошла в сад. Встала, опершись о стену, возле обрыва и невидящим взглядом уставилась вдаль, туда, где за рекой за горизонт уходили возделанные зеленые поля. Мыслей было немного. Срок заряда батарей еще не минул, Кобольд был на свободе и в своей стихии, и мне необходимо было выучить язык. Вот и все. Со стороны дома доносились голоса, шум, лязганье. Но размышлять о том, что там сейчас происходит, не могла. Хотелось домой, кушать и плакать. Последнее осуществить было проще всего. Слезы сами покатились из глаз.

Оперлась виском о теплый камень.

«Берег мой, ты покажись вдали краешком, тонкой линией…»

Я шмыгнула и запела древнюю балладу. Ветер уносил с обрыва слова, и с каждым мгновением мне все сильнее казалось, что они, слова, правда долетят до родного берега. Не знаю как, но долетят.

О том, что меня кто-то услышать может, не подумала. Да и не важно уже это было, услышит ли кто чуждую этой планете речь или не услышит. Мы с Кобольдом тут и в любом случае окажем влияние на этот мир. Вангьяла я почувствовала. Чужое внимание всегда чувствуешь. Непроизвольно обернулась, а он за спиной шагах в десяти стоял и молча наблюдал. Даже не наблюдал – любовался. Странное это ощущение стать вдруг объектом чьего-то восхищения. Я вернулась к созерцанию усеянной дымными столбами реки.

Когда ощутила его совсем близко, возле плеча, ветер уже успел высушить мои слезы.

– Вы так легко убиваете, – проговорила я тихо. – Так легко калечите.

Да, я просила уничтожить Кобольда, но безжалостного убийцу, безумца и лишь потому, что выбора иного не увидела. А они все? Что они делают? Я тяжело вздохнула.

Вангьял осторожно снял шарф с моей головы, позволив волосам рассыпаться по спине и плечам, бережно расчесал их пальцами. Я повернулась к нему и взглянула в желтые глаза, снизу вверх.

Затем указала на шарф в его руке. Он сказал название.

– Нет, – произнесла я что-то впервые на его языке. Коснулась края рукава его старой одежды на себе, края рукава платья на нем, шарфа и положила руку на его живот.

Он понял и дал мне нужное слово.

Я оглянулась на реку, указав на нее, на окрестности, на небо и на землю под ногами.

И тут помог.