class="p1">Селена молчала, ожидая. Дай она сейчас совет, в момент высшей нужды, она навсегда бы привязала Луну к себе и своей мудрости, сделав своей последовательницей. Она не желала того, а потому оставила принцессу в омуте собственных сомнений. Ей не хотелось лишать смертную важных жизненных уроков, ведь именно они, этот опыт, пусть часто негативный, делали личность сильнее. Нет, если бы был риск, что та сгорит в собственных эмоциях, богиня бы немедленно вмешалась, как в тот, первый раз, но она чувствовала — маленькая пони справится. Толчок в нужном направлении был совершен, и оставалось лишь ждать и следить, не позволяя ситуации ухудшиться.

— О чем мне говорить с правительницей Эквестрии, что на своих крыльях несет всю тяжесть власти? — Луна ожидала ответа, но не услышала его, разозлилась. — Ну и молчи! Тоже мне… Подумаешь, луну двигаю, подумаешь, сны всех пони Эквестрии оберегаю! Кошмаров истребляю! Кому я нужна… Сестра захочет — и сама все сделает… Сестра…

Луна всхлипнула, зло стерла ногой слезы, размазав чернила по лицу. Замерла, оглушенная собственными эмоциями, сомнениями и страхом, паникой, медленно сжимающей сердце в тисках. Она сжалась, ощущая на себе весь груз ужаса перед возможным будущим, нарисованным ее воображением.

Где она, всеми забытая, никому не нужная, бродит по стране, никем не замечаемая, пока величественная Селестия, освобожденная от оков заботы о бесполезной сестре, правит Эквестрией.

— Лулу?.. Ты здесь?.. — раздался сонный, но полный беспокойства голос дневной правительницы. — Тебе плохо? Я почувствовала твой страх…

— Тия?.. — в шоке и неверии прошептала Луна, резко выпрямившись.

В покои зашла не Селестия, нет. Это была ее старшая сестра, обеспокоенная настолько, что пришла с другого конца замка, даже не надев регалий или хотя бы накопытников. Помятая со сна, посекундно зевая и вяло потирая стремящиеся закрыться глаза ногой, она выглядела так… По-домашнему.

— Лулу, что случилось? Интересный имидж, тебе идет, — аликорн явно не особо соображала, все еще не проснувшись окончательно. Лунная принцесса улыбнулась, решительно стерла слезы и подошла к ней.

— Я…

— Тшш, все хорошо, моя родная, я с тобой, — Селестия обняла замершую сестру, пачкаясь в чернилах, и прижала ее к себе. — Все хорошо, моя звездочка…

Вся паника, все сомнения, что гложили душу Луны, растворились без следа. Она обняла старшую сестру, улыбаясь, прижалась к ней, как в детстве, когда ее еще мучили ночные кошмары, и Селестия неизменно приходила к ней, как бы крепко не спала, чтобы утешить и обнять.

«Ведь я твоя старшая сестра», — всегда говорила она. «Я всегда защищу тебя».

Тихое, размеренное сопение над ухом говорило о том, что, вымотанная дневными обязанностями, солнечная принцесса уснула стоя. Тихо хихикнув, Луна осторожно перенесла ту телекинезом на свою кровать и укрыла одеялом. Многочисленные черные пятна — дурацкие чернила плохо сохли, и только особый пергамент свитков не давал тем растечься — покрывали обычно идеально белую шерстку пони. Не велика беда, всего одно очищающее заклинание, и Селестия вновь будет сиять, подобно дневному светилу.

А Луна… Она, наконец, приняла решение. Пусть они так и не поговорили полноценно, но принцесса осознала, насколько велика забота ее старшей сестры.

Селена была права, Селестия не задвигала ее в сторону, не лишала власти. Она, как могла, как умела, заботилась о ней, оберегая ото всех кошмаров, даже если то лишь интриги аристократии и сложности политических решений. Луна вдруг осознала, что будь она сама старшей сестрой, она бы поступила точно так же, позволяя младшей жить без столь тяжких забот. И даже регулярные напоминания о необходимости держать лицо на публике приобрели иной оттенок, оттенок заботы о ее образе, чтобы пони видели в Луне принцессу, ту, кого нужно почитать.

Селестия была солнцем Эквестрии, ее путеводным светом.

А Луна… Луна была ее тенью. И если уж она могла спрятаться за ярким дневным светилом, этим стоило воспользоваться.

Ощущение касания самой ночи на загривке было неожиданным, но приятным.

— Ты справилась, маленькая Луна. Молодец.

Счастливая улыбка осветила ее лицо.

***

Дни и недели, месяцы. Желание ночной принцессы стать тенью своей сестры упиралось в непонимание, как того добиться, и что же она могла сделать, прячась во тьме. Луна внимательно изучала историю разных государств, что существовали до Эквестрии, страны соседей, их культуру, обычаи… И армии. Она раз за разом натыкалась на одну и ту же мысль, связанную с вооруженными силами ее страны — их не было. Дневная стража была, скорее, парадным войском, пусть хорошо обученным, но ни разу не приспособленным к настоящим боевым действиям. Слишком специфические тренировки, слишком… Пафосная и непрактичная броня и снаряжение. Селестия желала мира, и в стремлении своем прошлась по всему, что могло хоть как-то напоминать о темных временах, когда три народа пони враждовали.

Луна понимала, почему ее сестра так поступила, но так же и понимала необходимость хоть какого-то наблюдения за границами… И не только. Она сама начала изучать обстановку в Эквестрии через сны, пользуясь тем, что пони очень редко запоминали ее появление и задаваемые вопросы. Часто ей хватало просто сюжета сна или кошмара, чтобы понять, насколько все хорошо или же плохо в той или иной части страны. Вот только, ее одной не хватало на все, да и сны иных народов Эквуса ей были почти недоступны. Чтобы проникнуть в сон грифона или лошади из Седельной Аравии, ей требовалось потратить силы и время, и принцесса не могла пользоваться таким способом наблюдения постоянно, слишком уж затратным он был. Ей нужны были помощники, но обычные пони не могли уверенно действовать по ночам. Да и магия теней и тьмы была почти неподвластна единорогам, не говоря уже о земнопони или пегасах.

Но выход был, Луна нашла его, копаясь в пыльных фолиантах, подсматривая сны сильных единорогов и — к счастью, без ведома сестры — в дневниках их наставника, Старсвирла Бородатого. Легендарный единорог, которого вполне заслуженно звали архимагом, вел множество проектов, и среди них нашелся нужный принцессе. Тщательно подготовившись, изучив всю доступную информацию и множество раз все перепроверив, Луна радостно принялась за дело.

У нее появился шанс создать тех, кто сможет ей помочь.

***

Могущественная магия медленно наполняла ритуальный зал, растекаясь по сложнейшей рунной вязи. Призванная облегчить удержание концентрации на внушительном массиве заклинаний, она мягко сияла серебром звездного света, освещая три дюжины пони.

Двенадцать пегасов, двенадцать единорогов, двенадцать земнопони. Восемнадцать жеребцов и восемнадцать кобылок. Отобранные лично Луной, прошедшие многодневные собеседования, за кем она лично месяцами следила во снах, изучая самые потаенные желания и мотивы, они должны