Но нет. Миновав длинный дом, в котором Коннит выслушивал соплеменников, мы свернули за угол. Среди деревьев я увидел другой конец этого огромного строения. Здесь не было никакой веранды, и земля полого уходила вниз прямо от закрытых дверей.

Кое-что мгновенно привлекло мое внимание: из глубины леса прямо к этим дверям вели четыре параллельные тропинки. Кто приходил из леса и входил здесь, если есть передняя дверь, в которую прошли мы? Может быть, те, кому не дозволено пересекать границу священного места? Или это тропинки для охотников или тех, кто приносит в зал собраний еду? Лично мне это показалось странным – ходить по четырем узким дорожкам, когда есть одна, широкая и удобная, та, что ведет прямо к крыльцу.

Неожиданно я услышал странный вой. Он доносился издалека, откуда-то из чащи леса. Гаррет никак на него не отреагировал, а по моей спине пробежал холодок. Этот вой напоминал волчий – и вместе с тем был пугающе похож на крик человека.

После того как Тайрон выгнал меня из-за боя на палках, я провел несколько жутких недель, работая на бойне Джиндина. И до сих пор этого не забыл. Это был омерзительный, каторжный труд – но вкалывать лесорубом рядом с гентхаями во многих отношениях было еще хуже. Причем страдания доставляла мне не сама работа, какой бы трудной она ни была, а человек, который руководил моим обучением.

Дело было не в натруженных мышцах, волдырях на ладонях и неумении обращаться с топором – дело было в Гаррете. У меня ничего не получалось, и через неделю мой наставник от проклятий и ругани перешел к рукоприкладству. Несколько раз он больно огрел меня по затылку, а затем в ход пошли пинки по заду или голеням. Я привык, что Тайрон всегда относился к ученикам с уважением, и вскоре мое терпение иссякло.

Какая-то часть меня хотела пораньше вернуться в Джиндин или хотя бы провести время в Майпосине, но гордость не позволяла уйти. Пусть Гаррет грубиян, но я не допущу, чтобы он меня прогнал. Однажды я не выдержал и, повернувшись к нему, угрожающе вскинул кулаки. Он был вдвое выше и шире меня, но мне было наплевать. Я знал: мне хватит ловкости пару раз хорошенько ему врезать. Оно того стоило.

Покачиваясь на пальцах ног, я ждал, когда он набросится на меня. Будет лучше, если первый шаг сделает он. Гаррет слишком велик, я был уверен, если он бросится на меня, я успею отскочить в сторону и нанести ему хотя бы один удар в висок.

Я шагнул ближе и снова принялся покачиваться с мыска на пятку.

– Ну, давай! – подначил его я. – Ты любитель наносить удары сзади. Может, для разнообразия попробуешь сойтись лицом к лицу?

Гаррет с любопытством посмотрел на меня, затем улыбнулся:

– Я смотрю, ты задира, полукровка. А я было собрался махнуть на тебя рукой!

Моя кровь вскипела. Я сделал еще шаг вперед, по-прежнему покачиваясь. Чувствуя, как бешено колотится сердце, я приготовился ринуться в бой.

Гаррет осклабился:

– А еще у тебя пока целы все зубы. Это необычно для палочных бойцов, даже для чемпиона Майпосина. Но скажу тебе одну вещь, Лейф: бросишься с кулаками на меня – и скажи «прощай» передним зубам. Ну, а теперь, за работу!

Его слова застали меня врасплох. Я растерялся, и, прежде чем успел что-то сказать или сделать, он повернулся спиной и зашагал прочь.

Мой гнев постепенно остыл. Я не пошел вслед за ним. Взяв топор, я поплелся обратно к вкривь и вкось подрубленному дереву, которое нужно было свалить. Но после этого случая Гаррет ни разу не отвесил мне подзатыльника и не дал пинка под зад. Даже ругаться стал меньше, чем раньше.

Позже я не раз мысленно возвращался к его словам о том, что я был в Майпосине лучшим бойцом на палках. Откуда ему это известно? Я никогда не говорил ни с кем из гентхаев о том периоде своей жизни. Неужели они навели обо мне справки?

Неделя тянулась за неделей. Постепенно я научился валить деревья, однако пребывал в унынии и был готов вернуться в Джиндин раньше, чем планировал.

Я видел бурную деятельность, кипевшую в лесу, но меня она не касалась. Мужчины постарше занимались охотой, ставили на зверей капканы, заготавливали еду. Кстати, ее запасы, на мой взгляд, значительно превышали текущие потребности племени. Постепенно до меня дошло, что большую часть мяса засаливали впрок, на будущее.

Было ли это частью подготовки к войне?

Каждое утро на рассвете молодые парни группами уходили в лес и не возвращались до самого заката. Я подозревал, что там они проходят военную подготовку, но ни разу не видел, чтобы они брали с собой оружие. В конце концов я понял, что где-то в чаще леса должны быть тренировочные лагеря.

Однажды ближе к полудню, когда я, как обычно, работал один, я увидел часть гентхайской армии. Я стоял недалеко от вершины горы, у подножия которой змеилась тропа, терявшаяся в лесу. Единственным звуком, возвестившим о приближении войска, был цокот копыт. Затем на тропе появилась колонна всадников. Они скакали легким галопом по трое в ряд.

Всадники все до единого были в кольчугах и вооружены парой больших мечей, свисавших с седла. Они ехали на чистокровных скакунах особой быстроногой породы. У кого-то были копья, у кого-то луки за спиной. Думаю, они заметили меня, но все смотрели прямо перед собой, никто даже не глянул в мою сторону.

Колонна двигалась мимо около часа. Значит, воинов было очень много. Но мои мысли были о другом – об их оружии. Да, они могут представлять опасность для гвардии Протектора. Но способны ли копья, мечи и луки противостоять мощи обитавших за Барьером джиннов?

Гентхаев отличал дух боевого товарищества, в которое меня пока не приняли. Со мной почти не разговоривали. Никто не сдружился со мной во время работы, не перебрасывался шутками. Сам же я был вечным предметом насмешек и нередко слышал за спиной шепот.

По вечерам, когда мы ужинали в общей столовой, женщины старались не смотреть на меня, а дети держались на расстоянии. Я был полукровкой, в их глазах – недочеловеком. Все гентхаи казались сплоченными и счастливыми. Лишь я оставался изгоем.

Прошло около месяца. Я рубил дерево, на которое мне указал Гаррет. Он также поручил мне измерить его длину и аккуратно распилить – бревна пойдут на фундамент нового жилища. Щепки летели во все стороны; мне еще предстояло прорубить две трети толщины ствола. Я наконец приноровился к работе, научился попадать в ритм и соизмерять размах и силу удара. Пошел снег, ложась на землю тонким белым покрывалом. Почувствовав, что кто-то стоит у меня за спиной, я опустил топор. Я подумал, что это Гаррет, но, к своему удивлению, увидел Коннита. Он смотрел на меня и улыбался:

– Отложи на время топор, Лейф. Пойдем пройдемся.

Я положил топор на землю и, чувствуя, что немного нервничаю, последовал за ним. Неужели Гаррет пожаловался на меня? Но затем я услышал слова, которые развеяли мои подозрения.