Подойдя к дому, она толкнула бедром кованые железные ворота и заметила, что лимонная вербена и герани на окне нуждаются в поливе, а горшки – в свежей краске.

– Пайпер!

Стоя на верхней ступеньке, Пайпер быстро развернулась.

– Черт возьми, Баллэнтайн!

Джейгер подошел к ней, подняв руки.

– Почему ты так нервничаешь? Я просто назвал твое имя.

– День был долгий. Зачем ты пришел?

Джейгер подошел ближе, и она вспомнила его запах – пряный, теплый… Он прервал эту мысль, забрав из ее рук продукты.

– Вино, детское питание, подгузники, популярный мужской журнал, тампоны, шоколад и хумус. Странное сочетание.

Пайпер покраснела:

– Прекрати изучать мои покупки. Это грубо.

– Ты собираешься пригласить меня внутрь?

Пайпер поняла, что это не просьба, а приказ. Кэри, няня, сидела с Тайлером наверху, так что Джейгер его не увидит. Она не знала, в какую игру играет Джейгер, притворяясь, что не помнит ее, но, пока Пайпер не выяснила правила, она не собиралась выводить на арену нового игрока. Особенно учитывая тот факт, что этот новый игрок – ее маленький сын.

Но тут перед ними открылась парадная дверь, и Пайпер увидела Кэри и Рэйна, везущих в коляске Тая. Она опустилась на корточки и поцеловала сына в щечку:

– Привет, мой милый.

Встав, Пайпер взглянула на Джейгера и не заметила в его взгляде ничего, кроме легкого интереса. Он не заметил своего сходства с Тайлером! Слава богу.

– Нам всем нужен воздух, поэтому мы собираемся прогуляться, – произнесла Кэри. Переведя взгляд на Джейгера, она неожиданно раскрыла рот в растерянности. – Так вы…

– Джейгер Баллэнтайн. – Джейгер улыбнулся Кэри, и у Пайпер едва не подкосились ноги.

Она забыла, насколько сексуальна его улыбка. Джейгер обменялся рукопожатием с Рэйном, после чего близнецы спустили коляску с малышом по ступенькам.

– Я Кэри Браун, а это Рэйн. А этот красавчик – Тайлер.

Пайпер хотела было объяснить, что Кэри ее няня, а Рэйн – ее брат и они живут в одном с ней доме, но остановилась. Она не обязана ему ничего объяснять!

– Какая милая семья, – сказал Джейгер, глядя на удаляющихся близнецов. – Надо же, они завели ребенка так рано…

Пайпер заметила на его лице странное выражение. Тоска, грусть, боль? Почему Джейгер Бал-лэнтайн, который обычно рассказывал миру, что он последует по стопам своего дяди Коннора и останется холостяком, завидует «молодой семье», гуляющей в парке? Пайпер, вероятно, ошибочно истолковала его настроение.

– Ну что, ты готов предложить мне цену? – спросила она.

– Нет, – ответил Джейгер.

«Черт».

– Пригласи меня в дом, Пайпер. Мы оба знаем – нам есть о чем поговорить.

Теперь он хочет поговорить о том, что произошло в Милане? Очевидно, все, что им нужно друг другу сказать, было вложено в последний поцелуй, которым они обменялись у отеля. Он был нежным и сладким, печальным и горячим, но очень, очень прощальным. «Спасибо и до свидания, иногда вспоминай обо мне с улыбкой. Пусть у тебя все будет хорошо».

Намек на то, что, когда они встретятся снова, продолжения не будет…

– Ты снова молчишь. Я не могу решить, в чем проблема: в том, что ты ищешь подходящие слова, или в том, что ты упрямишься. В любом случае мы поговорим. Мы можем все обсудить здесь или за чашечкой кофе… либо, если боги мне улыбнутся, за бокалом виски. Но мы поговорим.

Пайпер увидела решимость в его глазах, увидела собеседника, который покупал и продавал драгоценные камни на шести континентах. Она должна быть очень осторожна. Ей казалось, что она стоит посреди минного поля.

– Я бы дал редкий красный бриллиант, чтобы узнать, о чем ты думаешь, – произнес Джейгер, прервав поток ее мыслей.

Пайпер моргнула и ненадолго прикрыла глаза. – Я сделаю тебе кофе, – наконец капитулировала она.

Джейгер положил руку ей на талию и подтолкнул ее к лестнице, ведущей к жилым помещениям.

– Звучит неплохо. Было бы еще лучше, предложи ты мне немного виски. У меня тоже выдался тяжелый день.

Пайпер принесла полную чашку крепкого кофе в свой кабинет и обнаружила, что Джейгер стоит перед камином, любуясь рядом чернильных и карандашных рисунков на стене. Каждый дюйм его тела излучал мужественность; его ноги были длинными и мускулистыми, плечи – широкими. Он заставлял ее чувствовать себя миниатюрной, женственной и сексуальной.

– Фантастика. А кто художник?

– Одна датчанка. Я купила их в галерее в Копенгагене, и больше не нашла ее работ. Жаль, потому что она потрясающая. – Желая отложить тему Милана и неотвеченных звонков, Пайпер указала на морской пейзаж на противоположной стене: – Это Джони Пол, тоже неизвестный, но не менее удивительный.

Джейгер повернулся к ней.

– Ты, очевидно, любишь искусство, – заявил он.

– Я эксперт по искусству. Это связано с работой.

Джейгер сел на пуфик, и бокал почти исчез в его большой руке. Под его взглядом Пайпер почувствовала себя оленем, замершим от света фар.

– Давай поговорим о Милане. Видимо, мы встретились там в конце апреля?

«Встретились». Теперь это так называется? Да, на Манхэттене, видимо, все иначе. Пайпер кивнула. Что еще она могла сделать? В конце концов, это правда.

– Предполагаю, мы обсуждали твои сапфиры в Милане, и вот почему ты оставила для меня столько сообщений осенью прошлого года?

– Почему ты меня спрашиваешь? Ты был там. Джейгер повернулся, пытаясь выглядеть расслабленным, но вид у него был смущенный и неуверенный.

– Ты не помнишь? – спросила она. – Шутки в сторону. Ты ничего не помнишь о Милане? – уточнила Пайпер. – Не помнишь, что мы встречались?

«Ничего не помнишь о той ночи, которую мы провели в твоем гостиничном номере? Твои вздохи, мои крики? Как мы прощались на следующее утро?» – подумала она.

– Что случилось, Джейгер?

Джейгер закинул руки за голову. Крупные бицепсы натянули хлопчатобумажную ткань на предплечьях, но не успела она насладиться этим зрелищем, как он засунул руки в карманы брюк.

– Я отвечу, почему не помню, но не могла бы ты рассказать мне сначала о встрече в Милане?

Пайпер скрестила ноги и обхватила руками колено.

– У меня выдалось свободное время в Милане, и я зашла в ваш магазин, чтобы узнать побольше о камнях, хотя у меня была только фотография на телефоне. Ты оказался там и пригласил меня на ужин.

– Мы ели в траттории, где я часто бываю, в Линате? Выписки с кредитной карты, – пояснил он. – Я платил. Дело было в апреле, двадцать девятого. Правильно?