Винсент уже дожидался в холле: в парадном черном фраке, гладко выбритый. Заметив меня, он замер, я же продолжала спускаться. Как-то позорно на глазах брата разворачиваться и бежать в спальню.

— Давно не видел вас такой.

По его голосу сложно понять, нравится Винсенту платье или оно ужасно. А вот взгляд тяжелый — не каждый способен выдержать, таким устрашают врагов и повергают в обморок впечатлительных дам. Что-то случилось?

— Какой?

— Платье прекрасно. И вы тоже, Тереза.

— У вас все в порядке?

Короткое молчание и не менее лаконичный ответ:

— Да.

Нет, не все. Я же видела, что что-то не так. Но спросить больше ничего не успела.

— О! — восклицание матушки сочилось гневом.

Они спускались вместе с Лавинией: сестра в воздушном кремовом наряде дебютантки и ее светлость в тяжелой темно-синей парче. Меня окатило волной осуждения — откровенного и беспощадного, сосредоточенного в плотно сжатых тонких губах и глубине прищуренных глаз. Я дождалась, пока Винсент поухаживает за матерью и сестрой, только после этого шагнула к нему.

Атлас накидки мягко лег на плечи, заструился вниз. Когда я пыталась затянуть тесемки, пальцы слегка дрожали.

— Позвольте мне.

Что бы я без него делала?

На улице уже ждал экипаж, и я с радостью нырнула внутрь. Лавиния ерзала на месте, выглядывала в окно, но слышала покашливание матушки и тут же складывала руки на коленях. Чтобы не комкать платок, я уставилась на сестру: во взгляде — предвкушение и восторг, она то и дело кусала губы, чтобы сдержать улыбку.

— Все будут о вас говорить! — Ее светлость смотрела на меня в упор, но мне сейчас не до нее. Я готова выпрыгнуть из кареты и бежать далеко-далеко.

— Пусть говорят.

— Считаете, что вы выглядите достойно?

— Матушка.

Винсент даже голоса не повысил, но та поджала губы и отвернулась. Ну и пусть обижается.

С каждой минутой встреча с Альбертом становилась все более неизбежной. Мне оставалось только крепко сжимать ридикюль и сражаться с тошнотой. Да что же это такое? Я с детства каталась на лошадях, даже умею управлять экипажем! Меня никогда не укачивало, но сейчас желудок словно сдавило тисками. А может, Мэри слишком туго затянула корсет?

Слава Всевидящему, ехать нам недолго. За окном проносились фасады домов и разгорающиеся в поздних весенних сумерках огоньки фонарей. Мелькали лепестки цветущих деревьев, смешанные с сочной молодой зеленью. Умопомрачительные запахи врывались в приоткрытые окна будоражащей ночной свежестью.

Особняк Уитморов находился в нескольких кварталах, ничем особо не примечательный: обвитый плющом, с эркерными окнами, он возвышался на три этажа. Подъездные дорожки были забиты каретами, везде сновали лакеи в темно-синих нарядных ливреях. Двери парадного входа раскрыли настежь, оттуда лилась музыка, доносился чей-то негромкий смех. Совсем рядом зазвучали высокие голоса — леди вышли из экипажа, что подъехал перед нами.

— Каждую весну жду именно бала Уитморов! Их сад — миниатюрная копия вэлейского королевского парка.

— Ах, разве?

— Вы бы видели его, когда зацветает сирень!

— Сегодня обязательно посмотрю!

— Да-да, непременно сходите туда! Камилла без ума от Вэлеи. Они с мужем только недавно вернулись из Ольвижа…

Неужели я правда иду на бал? Нет, все гораздо хуже. Я иду на бал к Уитморам, чтобы заставить Альберта понять, какое я сокровище. Всевидящий, я рехнулась.

Мы вышли из экипажа. Винсент предложил руку Лави, мы с матушкой следовали за ними. Колени подрагивали, но я старалась двигаться, как учила Луиза — медленно, плавно. Это стоило невероятных усилий, зато в большом зеркале холла отразилась удивительная незнакомка с моим лицом: плечи расправлены, подбородок слегка опущен, на губах легкая полуулыбка.

— Миледи. — Лакей помог снять накидку.

Здесь все яркое и золотистое: от мраморной лестницы с широкими перилами из светлого дерева до напольных ваз с желтыми лилиями, источающих сладковатый аромат. Мелодия скрипки взвилась, как подхваченные ветром лепестки, и сошла на нет.

— Его светлость герцог де Мортен и леди Лавиния Биго. Ее светлость вдовствующая герцогиня де Мортен и леди Тереза Биго.

Все, отступать некуда.

Эта ночь либо изменит мою жизнь к лучшему, либо окончательно меня уничтожит.

Я ловлю на себе удивленные взгляды. Общество не верит, что Тереза Биго осмелилась появиться на празднике жизни. По их мнению, я должна закрыться в Мортенхэйме до конца своих дней, как делала последние годы. Старым девам не место на балах, им положено сидеть дома и предаваться сожалениям по поводу своей незавидной участи. В крайнем случае, сопровождать юных девиц и строго следить за соблюдением приличий, а во время танцев сливаться со стенками.

Перед глазами пестрят разноцветные наряды дам и темные фраки кавалеров. Бальная зала украшена вазами с лилиями — в этом доме повсюду срезанные цветы, золотистые портьеры подхвачены витыми шнурами, из раскрытых окон врываются дурманящие сладкие ароматы весны. У стен расставлены стулья для желающих отдохнуть, сейчас они пустуют, но в разгар танцев свободных мест не останется. Чуть поодаль — столы с пуншем, огромная люстра освещает все как на ладони, а широкая лестница уводит вниз.

Медленно, плавно, главное, не споткнуться о ступеньки. На нас все смотрят!

Большая часть внимания, конечно, достанется Винсенту и Лавинии: герцог и его красавица-сестра. Когда-то и я была на ее месте, другой бал, но те же лица, смесь страха и восторга, когда тебя приглашают на первый танец. Лави волнуется, я вижу это во вздернутом подбородке и едва подрагивающих плечах, но у сестры отличная выдержка. Внутри все сводит от напряжения: что-то идет не так. Все смотрят на меня или мне кажется? Злые скандализированные взгляды обжигают обнаженную спину.

— Надеюсь, вы счастливы, — шепчет матушка, — если вам безразлична своя репутация, подумали бы о сестре!

Хозяева уже спешат к нам.

— Рад вас видеть, де Мортен. Ваша светлость… Леди Лавиния… Леди Тереза…

Граф Уитмор напоминает бочонок — невысокий, пузатенький и розовощекий, но в разы приятнее своей супруги.

— Ваша светлость! Ваша светлость… Леди Лавиния, вы очаровательны! Ах, даже если бы я была совсем юной, не смогла бы соперничать с вашей красотой! — Сладкий голос леди Уитмор в точности как холл дома, ее золотистое платье чем-то напоминает платье ее величества на зимнем балу. Тощая, со светлыми кукольными кудрями и тонкими губами, она возвышается над мужем и глаз не сводит с моего брата. Если бы выражение «пожирать взглядом» было дословным, от Винсента уже остались бы одни косточки. Мне же достается быстрое, неприязненное: — Леди Тереза.