— Вы ошиблись. Я давно отверг свою человеческую сторону и принял наследие отца.

— Неужели? Хм, — задумалась шляпа на несколько секунд, а потом внезапно произнесла всего одно слово. — Ева.

Ладони Вергилия сомкнулись, деревянные подлокотники под пальцами опасно затрещали, едва не сломавшись. Лишь полное взятие контроля над собой позволило ему успокоиться. Впервые за долгое время ему стало тяжело дышать.

— Неожиданно, правда?

— Если не хочешь превратиться в кусок ткани, сожжённой в камине, то ты закончишь с этим проклятым распределением.

— Угроза? Впрочем, не удивительно. Одно это имя всколыхнуло в вас те воспоминания, которые вы пытались большей частью подавить. Вы, юноша, отказались от своей человеческой сущности, вы ненавидите своего брата, так как видите в нём того, кем могли бы быть. Он — ваше отражение, зеркало, в которое вы не хотите смотреться, и с которым боретесь. Но, несмотря на это, часть вашего измученного сердца, последняя ниточка к ней ещё жива. Вы дорожите тем, что осталось у вас от матери и отца. Демон не стал бы хранить эти вещи, и тем более дорожить ими.

Половина медальона внезапно потяжелела, а платок сдавил горло. Внутренний карман плаща, что находился с левой стороны груди, словно загорелся, вызывая неприятные ощущения в груди, от которого хотелось избавиться.

— Потрясающая женщина, потомственная аристократка, я вижу это в ваших воспоминаниях. Всего лишь человек, женщина, что полюбила демона и пробудила в нём справедливость. Ваша мать отдала жизнь за своих детей, пока вы наблюдали за её смертью, пытаясь отбиться от укравших вас демонов. Сочувствую вам, молодой человек.

— Не стоит, — уже прорычал мысленно Вергилий. Ему стало неуютно, хотелось сбросить с себя плащ, амулет и платок, всё его тело словно горело.

— Это было не проявление жалости. Но именно поэтому вы стали настолько одержимы силой и знаниями, разве нет? Её смерть заставила вас пойти по тому пути, по которому вы следуете, и даже порабощение души не смогло полностью уничтожить остатки вашей человечности, ваш кодекс чести говорит об этом. И поэтому вы отказались от любых человеческих отношений и привязанностей, прекрасно зная, насколько люди хрупки.

— Я — демон! Во мне течёт кровь демона! Сильнейшего из всех!

— И кровь человека, самой доброй женщины, что смогла показать демону, что значит быть человеком. Сейчас ты не понимаешь, что я имею в виду, но однажды, если ты сможешь вовремя открыть глаза, то поймёшь, что значит быть человеком. И возможно, что именно тогда ты получишь всю мощь демонической силы, за которой охотишься столько лет. Удачи тебе, сын Спарды. СЛИЗЕРИН!

Шляпа покинула голову Вергилия, и ему пришлось хорошенько постараться, чтобы на его лице не было ни одной эмоции, по которой его можно было бы прочитать. Попрощавшись с директором и его заместителем, он быстро покинул кабинет и замок, стремясь оказаться в своём доме, а после отправился в ближайший лес. Хм, с каких пор он считает это место домом?

Итогом сброса пара и злости оказались огромные кратеры, вырубленный участок леса и почти полное истощение Вергилия, который, едва передвигая ногами, с трудом добрался до дома, и повалился в кресло. Ещё минут десять он тяжело дышал, собираясь со своими мыслями. Чёртова шляпа, чёртов мир. Чёртов Данте! Все эти мысли крутились в голове ещё минут десять, пока туман в сознании не рассеялся, позволяя адекватно думать. Из внутреннего кармана полудемон выудил старую, слегка потрёпанную фотографию, на которой был изображён он, Данте, Ева и Спарда. Последнее упоминание того, что его семья когда-то давно была целой и дружной. Так давно, что в то время пикировки братьев выражали не злобу и ненависть, а были всего лишь детской забавой.

— Плевать, — прорычал Вергилий, сжав в руке фотографию, и бросил её на пол. — Я знаю, кто я. Знаю, чего хочу. И никакой артефакт слабых, ничтожных людишек не изменит моего мнения. Я получу назад свою силу! И стану сильнее, чем был раньше!

Вергилий поднялся с кресла, намереваясь отправиться в ванную. На несколько секунд он замер посреди комнаты, словно что-то услышав или о чём-то вспомнив. И резко выдохнув, он продолжил свой путь.

Фотография, бережно разглаженная, заняла своё место во внутреннем кармане.

Глава 2. Демон в школе

Вергилию пришлось сильно постараться, чтобы успокоиться после разговора со шляпой, и восстановить душевное здоровье. Какая-то чёртова шляпа, созданная людишками, посмела говорить о том, о чем никто не имеет права. Сколько сил ему потребовалось, чтобы прямо там не разрубить этот кусок ткани, не каждый поймёт. Отвлекаясь от того разговора Вергилий погрузился в обычные будние дни, которые ему стали немного привычны за этот последний год. К примеру, ему нужно было что-то решить со своей работой. Если с официальной частью он мог спокойно перенести рабочий день на выходные дни, то вот с неофициальной было тяжелее. А отказываться от дохода, который приносит ему эта работа, позволяющая пополнять его собственную библиотеку, он не собирался. Даже если это означает, что придётся разбираться с бумагами.

Закончив с очередной порцией бумаг, сын Спарды устало потёр глаза. Вот ещё один минус его нынешнего состояния — раньше он мог неделями сидеть над книгами, просто прогоняя энергию по телу и сбрасывая усталость, сейчас же, экономя почти каждый импульс энергии, ему приходится испытывать это ощущение, когда ему словно песка в глаза насыпали. Очень неприятное ощущение, а если учесть, что ему нужно разобрать документы и разложить по ящикам, это затянется ещё на пару часов. А он, между прочим, уже дня три не ел, что тоже ухудшало его и так плохое настроение. Не потому, что денег нет, а потому что не было времени. А готовить самому Вергилию не хотелось, хотя он и умел. Вернее, пришлось научиться, когда попал сюда. Но готовить сейчас, когда у него ещё бумаги на руках…

Через десять минут, сидя за столом, сын Спарды тихо, про себя, проклинал двоих. Себя (в меньшей степени) за то, что вообще попал в такую ситуацию, и Данте (в большей степени), которого винил в том, что он оказался в такой ситуации. Скажи кому, что он, Вергилий, сидит сейчас за столом, и смотрит на коробку с пиццей — никто не поверит. Где-то на пятом съеденном куске настроение демонического гибрида поднялось с отметки ≪я вас всех ненавижу≫ до отметки ≪я вас всех презираю ≫.