бросает ее в меня. Я быстро хватаю ее, задаваясь вопросом, какого черта он делает.

— Надень это, — говорит он. — Если только ты не хочешь ходить с выставленной напоказ грудью. Я в любом случае не против.

Я закатываю глаза, быстро снимая испорченную футболку и бюстгальтер, которые Дорнан разрезал на груди. Я натягиваю его футболку через голову, благодарная за тепло. Она спускается по моему телу, почти доходя до колен. Парень не толстый; но и не мускулистый. Хотя не мне судить, это я уменьшаюсь до размеров гребаного двенадцатилетнего ребенка от недостатка еды.

— Конечно, нет, — говорю я.

Он поднимает брови и оглядывает комнату. — Это место чертовски воняет, — говорит он.

— Ага, я согласна. Тут жутко воняет. Хочешь выпустить меня?

Он смотрит на меня так испепеляюще, что я физически отшатываюсь. Господи, я становлюсь слабой. Я никогда ни перед кем не отступала.

— Да, — говорит он, ухмыляясь. — Как насчет того, чтобы я выпустил тебя и посмотрел, как далеко ты уйдешь, прежде чем одна из моих пуль попадет в тебя, а?

Я натягиваю футболку пониже, прикрывая задницу, и стою на трясущихся ногах. Я не так сильна, как мне кажется, и сразу же спотыкаюсь. Инстинктивно я вытягиваю руку, чтобы схватить что-то, и он меня ловит.

Я смотрю на него настороженно.

— Как тебя зовут? — мягко спрашиваю я. — Если ты собираешься охотиться на меня, я хочу знать, кто ты.

Он жестом предлагает мне пройти перед ним, и я не могу поверить своей удаче, когда он указывает на открытую дверь.

— Иди.

— Какое дерьмовое имя.

Он не обращает на мой сарказм никакого внимания и указывает на дверь.

— У меня нет всего чертового дня.

Парень отпускает мою руку, и я иду перед ним, оглядываясь каждые несколько секунд.

— Ничего не трогай, — предупреждает он.

— Я бы об этом не мечтала, — отвечаю.

Интересно, смогу ли я закрыть дверь достаточно быстро, чтобы запереть его здесь, а затем убежать, но пока я изучаю дверной косяк, желание бежать внезапно подавляется чем-то твердым в моей спине.

— Рад видеть меня? — говорю я, чертовски раздраженная тем, что он приставил мне к спине пистолет.

— Что-то в этом роде, — отвечает он, выводя меня из комнаты, где я провела последний месяц или, возможно, больше.

Сейчас день, и пока я иду по коридору, мои глаза болят. Я щурюсь, позволяя этому парню вести меня бог знает куда. Когда мы добираемся до закрытой двери в другом конце коридора, он жестом предлагает мне открыть ее.

— Что здесь? — интересуюсь я.

— Там тебя не застрелят, — отвечает он. — Чего не могу гарантировать, если останешься здесь.

Я закатываю глаза и поворачиваю дверную ручку, толкая дверь. Ванная комната. Боже мой, он действительно разрешает мне принять душ? Смотрю на него недоверчиво, и он показывает пистолетом.

— Зайди и помойся. Там есть одежда. Если ты попробуешь что-нибудь устроить, ты блядь мертва. Понятно?

— Абсолютно. Мистер…?

— Мистер Прими-чертов-душ, прежде чем я передумаю.

Он снова показывает пистолетом, на этот раз более агрессивно, и я направляюсь в душ. Ничего особенного, но у меня на коже осталась кровь месячной давности, и мне не терпится смыть ее хоть немного.

— Подожд», — говорю я. — Где Дорнан?

Его лицо напрягается, и он делает шаг вперед, тыкая меня в грудь. Попадает в то место, где Дорнан вонзил свой нож, в мягкий участок кожи над моим сердцем, и я вздрагиваю, когда едва зажившая рана снова открывается, и свежая кровь расцветает пятном на тонкой белой футболке парня.

— Дерьмо, — говорит он. — Что, черт возьми, с тобой случилось»

Я смотрю на него с презрением, боль в открытой ране злит меня.

— Я убила слишком много братьев-цыган, — говорю резко. — Тебе лучше следить за мной.

Он смеется.

— Девушка, — говорит он, закрывая дверь и проходя мимо меня, включает горячую воду, — у тебя не хватит сил нажать на курок, если я сам отдам тебе этот пистолет. Иди в гребаный душ и смой с себя эту кровь и дерьмо.

Я отворачиваюсь от него, сбрасываю футболку, скатываю ее в комок и швыряю в угол. Прикрывая грудь руками, я ступаю под горячую воду.

Это настолько потрясающе, что я совершенно теряю желание спорить или язвить с этим парнем. Просто молюсь, чтобы он не попытался ничего сделать со мной. У меня сейчас действительно нет сил отбиваться от кого-либо.

Я чувствую легкий ветерок и смотрю вверх, чтобы увидеть, как включается вытяжной вентилятор, но внезапно парень бросается на меня. Я задыхаюсь, когда он обхватывает огромной рукой мое горло, другой — мой рот, и отталкивает меня в угол душа.

— Ты меня узнаешь? — шипит он мне на ухо, прежде чем снова взглянуть на меня своими безумными голубыми глазами. Я на мгновение перестаю бороться, думая об этой возможности. — Кивни, если да.

Я киваю, потому что узнала его в тот момент, когда увидела, но не могу вспомнить, где мы встречались.

— Ты помнишь, кто я?

Решительно качаю головой, потому что нет. Я понятия не имею. Помню, как был шокирована и напугана, и помню, что это было давно, но не могу вспомнить, где и как.

— Это хорошо, — шипит он. — Давай это так и оставим.

Я обмякаю под его хваткой, его слова болезненно звенят в моих ушах.

— Прими чертов душ, — говорит он уже громче.

Парень отступает назад и снова вытаскивает пистолет, неподвижно вставая между мной и дверью, предупреждающе постукивая им по ноге.

Я массирую горло и отступаю под струю, больше не заботясь о том, что он видит. Боковым зрением я вижу, как ручейки моей крови смываются с меня и стекают в канализацию, но не отвожу от него глаз.

— Время вышло, — рявкает он. — Выйди и оденься.

Медленно киваю, выключаю воду и беру полотенце, которое он мне протягивает, как послушный маленький ягненок. Я вытираю большую часть воды, прежде чем повесить полотенце обратно на крючок и одеться в одежду, которую он мне протягивает. Черная футболка большого размера и пара серых спортивных штанов, которые подчеркивают мою радикально уменьшившуюся фигуру. Нижнего белья нет, но меня это не волнует. Я складываю свободный материал спортивных штанов на одну сторону и завязываю грубый узел, чтобы они не соскользнули с меня.

Парень показывает пистолетом, чтобы вышла из ванной, и я выхожу, медленно и неохотно. Он проводит меня по коридору обратно в мою ужасную маленькую тюремную камеру, и я почти плачу, когда подхожу к двери.

— Твои глаза такие же, как у нее, — небрежно говорит парень, и у меня в горле возникает комок.

— Что?