- Нет, я хочу посмотреть в глаза этой сучке, которая вместе с отчимом захапала половину наследства, - горечь просто захлестывала, выворачивая душу наизнанку. И как заезженная пластинка, повторил: – Хотя, конечно, больше хотелось бы придушить.

- У нее ребенок, - предупредительно выставил ладонь Макс, словно боясь, что я ,и в правду, собираюсь ее убивать.

- И когда родился? – хрипло спрашиваю, будто этот факт как-то может уменьшить степень моей ненависти.

- Уже в законном браке. Через десять месяцев. Девочка. Анна.

- Странно. Почему не Джамиля какая-нибудь…А сколько ей лет?

- Семь лет.

- Да нет, этой…, - мне даже не хотелось уже говорить «сучке», потому что безликое местоимение больше подходило к случаю. Я не хотел, чтобы она вообще была, чтобы она существовала.

Макс кинул на меня подозрительный взгляд.

- Стесняюсь спросить, что за интерес?

- Любопытно. На вид не старая. Только тощая. А там кто его знает, с нынешними технологиями запросто можно молодое лицо сделать. Особенно, если учесть, что получила женишка с неслабым приданым. Отчим хоть мужик и довольно видный, но жизнью -то уже потасканный изрядно. И я вот думаю, какого черта молодые бабы выходят замуж за старперов? Неужели деньгами можно так замазать глаза, что не видно будет свисающего пузца? Или ватный член тверже кажется? Или песок, который с них сыплется, превращается в золотой? Скажи, Макс?

- Ден, давай доживем до того возраста, может на самом деле песок и не сыплется? Да и Омар к тебе неплохо ж относился.

- Ага, и до сих пор на мои бои приходит. Только мне кажется, что делает ставки на мое поражение.

- Треснулся башкой? Зачем ему это?

Я пожал плечами. Просто подумалось именно так.

- А зачем ему жениться через две недели после смерти матери? Мы же с ним и не общаемся и не созваниваемся. И «сынка» с днюхами он не поздравляет. Ну теперь - то понятно, почему разошлись – а то б я еще в гости приперся, как к родственнику, а там – молодая жена. Вдруг возьму и украду, как цыган лошадь. Так сколько ей лет?

- Лошади?

- Остряк самоучка!

- Двадцать шесть. Все ж не пойму, зачем тебе эта информация?

- Знаешь, болезненное любопытство мазохиста – отдирать на ранке засохшую корочку. Хочу до конца расковырять ее. И если честно, хочу узнать, где у отчима «кнопка». Помнишь, фильм про Электроника старый? Так вон там бандиты выясняли, где этот Электроник «вкл/выкл». Меня прямо раздирает, как этот козел умудряется так баб склеивать, что они за ним в ЗАГС прутся, наследство оставляют. Я на маму не обижаюсь. Наверно, после смерти отца он ее вытащил из депрессии. Но за наследство зло берет. Я не бедствую, но отец пахал, как конь, чтобы заработать состояние.

За рассуждениями я почувствовал, что злость немного утихла. Если мама повелась на его сладкие речи… Может и у этой были какие причины?

- Ладно, пойдем. Фарш невозможно провернуть назад. Я в порядке.

Если так можно назвать настроение «гаже некуда».

В регистратуре мы узнали, где лежит безымянная пациентка. На удивление, ее не оставили в коридоре, как бомжичку без полиса и документов. А положили в палату. Очевидно, портреты Франклина способны творить чудеса.

Но не успели мы к ней дойти, как меня перехватил тот самый Айболит.

- У меня есть что вам сказать. Очень серьезно.

Меня удивило, что в его тоне не было ни малейшего намека на уважение.

Я отстранился, пытаясь посмотреть на него именно серьезно, потому что меня совершенно не вдохновило начало диалога.

- Или вы гарантируете, что больше эту женщину пальцем не тронете, или я буду вынужден сообщить полиции.

- Ты что несешь, ветеринар? Какая женщина? Да я к ней пальцем не притрагивался.

Айболит презрительно посмотрел, будто разговаривал с насекомым.

- А следы на ее теле не от пальцев.

- А ты что бессмертный?! Ты чего это решил, что можешь тут кого-то за ноздри водить, – утихшая было злоба, как змея, свернувшаяся в клубок, моментально подняла голову. Я угрожающе двинулся к нему. Однако на лице Айболита не дрогнул ни один мускул, что меня еще больше взбесило. Я до хруста сжал кулаки, понимая, что здесь не место пускать их в ход. Но Макс, мой верный оруженосец, во избежание неприятностей, тут же вклинил свое отнюдь не богатырское тело между нами. Этот очкастый ботан, которого я всю жизнь защищал, теперь защищает меня самого от себя.

- Господа! Давайте без эмоций.

Я выдохнул.

- Это что, она тут понарассказывала? А ничего, что я ее первый раз увидел, когда эта дура чуть не угодила мне под колеса?! Хорошо, что у меня реакция и конь надежный.

Айболит, тоже горевший праведным гневом, смерил меня подозрительным взглядом.

- Ничего не понимаю. Так вы ее сбили, получается?

- Я затормозил перед ее носом. Она, очевидно, инстинктивно попыталась руками оттолкнуть машину и не удержалась. Упала на задницу. Максим ее поднял, она смотрела на меня. Потом потеряла сознание. Все.

- Ну я так и предполагал, потому что гематомы в области живота и бедер примерно позавчерашние. Похоже от удара тупым предметом.

- Каким? – невольно вырывается вопрос.

- Я б сказал головой, потому что только тупая скотина может избивать такую тростинку. Собственно, отсюда и возник вопрос о полиции. Но мне она сказала, что упала. Без заявления пострадавшей мы , конечно, не можем, обращаться в полицию.

Я прямо проникся уважением к нему. Пытается выяснить суть дела, не побоялся здоровому бугаю ультиматум ставить. Неравнодушный. Не растерял человечность, впахивая за копейки. Или слово «тростинка» говорит о какой-то личной симпатии? Почему- то мне эта мысль не понравилась. Хоть и не по-хорошему. но типа какая-то родственница...

- А отчего сознание потеряла? – я боялся, что она все –таки при падении стукнулась головой, и , как курица с отрубленной головой, еще не сразу отключилась. Не хотелось стать причиной сотрясения какого-нибудь. Странное дело. Или дело к старости идет, или у меня самого проблемы с головой. Я начал сочувствовать той, кого должен ненавидеть.

- Травмы головы нет, скорей всего это следствие нервного перенапряжения. Нервная система не выдержала последней стрессовой ситуации, отсюда потеря сознания как защитная реакция.

Макс посмотрел укоризненно на меня, понимая, что стало последней каплей, и я понял, что придется, наступив на горло своей неприязни, пойти и выдушить из себя пару извинительных слов.

- Мы тут документы принесли. Можем пройти? – снова друг взял на себя роль главного.

- Да, если обещаете не разговаривать с ней в таком тоне, как сейчас со мной.

Да что ж сегодня за день –то такой?! В Америке есть День Благодарения. Интересно, а день Стыда есть где-то? Похоже. У меня именно он. Очередной раз я чувствую себя как у позорного столба.