думаю только о нас двоих, Мейсон. Мы могли бы получить образование и… это ведь важно для нашего будущего, правда? Эй! — встаю прямо перед тобой. Независимо от того, сердишься ты сейчас или нет, я кладу руки на твои пылающие щеки и ищу твой взгляд. Ты такой напряженный, Мейсон. Твои руки сжаты в кулаки, ты сдавленно дышишь через нос. — Я думаю только о нас, детка, понимаешь?

Ты испытующе смотришь мне в глаза и снова зажмуриваешься. Я думаю, что ты успокоился, но потом вдруг отталкиваешь меня от себя.

— Этого никогда не произойдет, Эмилия. Ты знаешь, что происходит в университетах? Думаешь, я позволю тебе бегать среди всех этих ублюдков? Из-за тебя я стану убийцей и отправлюсь в тюрьму. Забудь об этом!

Бл*дь!

Я молчу о том, что твой отец зарегистрировал меня в университете, где ты учишься, точнее, учился, Мейсон. Вообще-то, я хотела договориться с тобой, а следующей осенью начать учиться.

И даже не догадываюсь, что ты со мной или с ним, сделаешь, когда обо всем узнаешь.

5. Ты сделаешь из меня убийцу, Эмилия

Мейсон

Бл*дь, Эмилия. Ты хочешь сделать из меня долбаного убийцу? Ты этого хочешь. Ты хочешь, чтобы я снова взорвался. При этом я задаюсь вопросом: зачем ты это делаешь, детка? Ты ведь знаешь меня. И должна понимать, что я не позволю тебе пойти в сраный университет. Ты хоть представляешь, какие ублюдки там бегают? Можешь себе представить, как они на тебя набросятся? Я не доверяю тебе, Эмилия. Кто знает, не найдешь ли ты себе член получше! Вдруг тебе надоест мой! Я понимаю, что сейчас лишаю тебя возможности развиваться и расцветать, но я не хочу, чтобы ты расцветала, Эмилия. Тогда мы больше не будем соответствовать друг другу, и ты увидишь, какой я больной.

Сейчас ты стоишь передо мной, с большими глазами, мокрыми волосами, в обтягивающей майке, которая приподнимает твою идеальную грудь. В твоих глазах отражается страх. Тем не менее, ты здесь и жуешь нижнюю губу, глядя на меня.

— Никакого университета, черт возьми! — шиплю я, и ты судорожно выдыхаешь.

— Хорошо, просто успокойся, Мейсон. Я просто хотела рассказать, о чем думаю. Ты только представь, мы учимся и вместе живем в вашем пентхаусе.

— Никогда! — рычу я и задумываюсь, не сошла ли ты с ума, Эмилия. Ты хочешь, чтобы я играл в Райли, или что? Этого никогда не произойдет. Ты жила с ним там, трахалась, принимала душ, ела. Я не хочу туда возвращаться, хотя мой отец делает все возможное, чтобы я переехал туда. Он отремонтировал квартиру за восемьдесят тысяч долларов, и ничто уже не напоминает о том, как она выглядела раньше. Тем более, что я и так все демонтировал. Но я все равно не хочу.

— Дерьмо, Эмилия, ты больная, — взрываюсь я, проводя рукой по волосам. — Ты хочешь, чтобы я играл пай-мальчика, ходил с тобой в университет, желательно, чтобы мы одинаково одевались, а еще жили вместе в квартире, в которой ты трахала моего брата? Серьезно? Бл*дь!

Только сейчас до тебя доходит, что ты только что сказала, и твои глаза расширяются.

— Ладно, с квартирой, возможно, не самая лучшая идея. Но просто представь, что…

— Нет! — я скоро сильно разозлюсь, Эмилия. — Прекрати, прежде чем я все здесь разорву в клочья, включая тебя! — ты делаешь шаг назад, тяжело вздыхая.

— Ладно, значит, нет, — расстроенно отвечаешь ты. Твои плечи и голова опущены. Мне плевать, Эмилия. Страдай, но то, что ты себе там напридумывала, никогда не произойдет. Я никогда не брошу тебя каким-то стервятникам на растерзание. Все равно закончится тем, что я начищу их рожи. Ты этого хочешь?

— Отлично, — говорю я. — И больше никогда не спрашивай о подобном дерьме.

***

Я в бешенстве, Эмилия. Поэтому хватаю тебя за запястье и иду с тобой наверх. Знаешь, Эмилия, на самом деле сейчас я так злюсь, что не хочу, чтобы ты была рядом, а хочу побыть один. Но тогда что ты будешь делать внизу, Эмилия? Я не доверяю тебе — могу повторять это ежеминутно. Поэтому не оставлю тебя в подвале. Без меня.

Сегодня суббота, и дом выглядит соответствующе. Мама пылесосит, а на кухне работает радио. Светит солнце, и мелкие частицы пыли, которые она поднимает при уборке, танцуют в воздухе. Мисси поднялась с нами наверх после того, как оправилась от шока после моего взрыва. Она так давно знает меня, Эмилия. Тем не менее, она все еще пугается. Она такая же, как ты.

Она радуется при виде мамы, как будто не видела ее пять лет. При этом она разбросала повсюду свою длинную черную шерсть. Как и ты, Эмилия. Вы, должно быть, родственники. Она как раз линяет, потому что приближается лето, и папа бесится из-за этого. Он ненавидит собачьи слюни и шерсть. Так было и с нашей предыдущей собакой. Ее звали Рози, она была английским бульдогом, Эмилия. Но я смутно помню ее. Она умерла, когда ей было двенадцать и теперь лежит похороненная в саду. Мама очень горевала и не хотела больше заводить животных, пока папа не привез Мисси с работы для меня. Она прекрасно выдрессирована и на самом деле полицейская собака, но она всегда была слишком дружелюбной для службы. Мисси только громко рычит и лает, но никогда не укусит. Ты тоже в какой-то момент это поняла и отбросила свой страх. Я просто снова и снова вручал тебе поводок, чтобы ты гуляла с ней, хотя в твоих глазах стояла голая паника, детка. Но теперь вас уже не разлучить. Она любит тебя больше, чем меня, Эмилия. И это в порядке. С тобой она может это делать.

Но все равно я зол.

Как ты только могла подумать предложить мне такое?

Мама коротко приветствует нас, потому что стоит на четвереньках и пылесосит под диваном. Она выгоняет нас из комнаты, а Мисси — нет. Шерстяному монстру разрешено остаться.

Папа, скорее всего, наверху в офисе. Я не хочу знать, чем он там занимается, Эмилия. С тех пор, как я нашел его дневник, я многое не хочу знать. Смотрю на маму, как она со связанными в хвост волосами, вспотевшая и с покрасневшим лицом стоит на полу на коленях, и задумываюсь, что было бы с тобой, если бы я сделал с тобой то же, что папа с мамой.

Самое хорошее, детка, мне не нужно тебя ломать. А с мамой