Этим возгласом он передал всю свою усталость от затянувшейся зимы, снегопадов, льда, который толстой коркой покрывал тротуар и который надо было изо всей силы долбить тяжеленным ломом.

…Новенькая Малютина сидела за инструментом, вытянув на клавишах длинные, прямые пальцы с острыми ногтями. Взамен сиреневого лака сегодня блестел бледно-розовый: это была единственная уступка, на которую пошла бывшая Зинина ученица ради Карины.

— Сонату ты не знаешь, Эвелина. — Карина, уставшая слушать жалкое ковыряние, подошла к пианино и захлопнула ноты. — Давай-ка Баха.

— Баха я не успела. — сказала Малютина, убирая с клавиатуры свои шикарные пальцы.

— Но ты и этюд не успела. — пожала плечами Карина — Скажи, пожалуйста, ты собираешься играть экзамен?

— Конечно, — с готовностью кивнула девочка.

— Интересно, что же ты будешь исполнять комиссии? Ведь остался ровно месяц, а ты программу почти не разобрала.

— Я выучу — заверила Эвелина. спокойно глядя Карине прямо в глаза.

Ту передернуло. Безусловно. Зинка была права, когда высказывалась насчет этой наглой соплюшки. Послать бы ее с урока домой заниматься, да и то нельзя. Две недели назад Карина попробовала отправить Малютину из класса на пятнадцать минут раньше срока, и тут же прискакала Бурцева.

— Карина Петровна, — тоном, не терпящим возражений, заявила она, — будьте добры заниматься с Эвелиной строго по расписанию. Ровно сорок пять минут, и не меньше. Кстати. — завуч строго поджала губы, — задерживать ее тоже нежелательно, девочка очень загружена. у нее еще теннис, изостудия и хореография.

— Может, мне с секундомером над ней стоять? — сквозь зубы спросила Карина.

— А вот это вы зря, — отчеканила Мария Максимовна, — напрасно иронизируете. Я ведь вам все насчет нее объяснила. Вы же не уговорили Бабакину остаться, а могли бы. Теперь терпите к делайте то, что вам велят.

С этими словами она вышла, плотно прикрыв за собой дверь…

— Ладно, — Карина заставила себя успокоиться, вспомнив, что следующей за Малютиной придет Оля Серебрякова. — открывай Баха и учи текст. Прямо здесь, при мне.

Девица с недоумением покосилась на Карину, хотела было что-то возразить, но передумала, взяла ноты, водрузила их на пюпитр, раскрыла на нужной странице.

«Ничего, — думала Карина, сидя в излюбленном месте у окна и слушая, как ученица раз и разом повторяет одну и ту же фразу, — найдем способ, как справиться с этой красавицей. Нельзя ее выгонять — ладно. Но тогда пусть учит программу как миленькая».

Сорок пять минут, положенные расписанием, истекли. Эвелина собралась и ушла. Карина облегченно вздохнула.

В класс заглянула Оля, маленькая, белокурая, похожая на эльфа:

— Карина Петровна, можно?

— Можно, Оля, входи.

Девочка направилась к фортепьяно, волоча за собой тяжелую сумку с нотами.

— Что играть сначала, — она взглянула на Карину ясными голубыми глазами. — Моцарта или Шопена?

— Давай Шопена.

Оля добавила к двум подставкам на стуле третью, села, положила на клавиши тоненькие пальчики.

Карина слушала ее и ловила себя на том, что невольно улыбается. Девчонка играла так непосредственно, легко и вместе с тем профессионально, почти мастерски, что Каринины апатия и слабость от простуды исчезли без следа.

Когда, закончив работу. Карина вышла на улицу, было еще совсем светло. Легкий ветерок за день подсушил асфальт. Она шла по знакомому скверу и удивлялась каждой мелочи. Ей казалось, что она очнулась от глубокого, тяжелого сна и словно впервые видит молоденьких мамаш. прогуливающихся с колясками взад и вперед, разноцветные, яркие куртки ребятишек, гурьбой носящихся по детской площадке, толстых, важных голубей, смешно переваливающихся с лапы на лапу, горластых мартовских котов.

Карина нарочно не спешила, но, когда наконец она подошла к дому, так и не стемнело. И она увидела, что подъезд широко распахнут, а перед домом стоит грузовик, набитый домашним скарбом. Двое грузчиков снимали с машины большой цветастый диван.

«Кто-то к нам въезжает, — подумала Карина. — Интересно, куда это?»

Всех жильцов своего маленького подъезда она знала прекрасно. Это только в новых башнях в семнадцать этажей соседи годами ездят в лифте, не узнавая друг дружку, а маленькая хрушевка-пятиэтажка вся как на ладони.

По три квартиры на этаже — умножь на пять, всего пятнадцать. Никто вроде бы не уезжал из дома за последние месяцы.

Карина, с любопытством оглянувшись на грузовик, вошла в подъезд. И тут же, почти следом за ней, важно въехал диван.

— Девушка, в сторону! — весело гаркнул один из грузчиков, плечистый здоровяк.

Другой, не такой веселый, потому, вероятно, что был низкорослым и худым и таскать мебель ему было тяжело, угрюмо проворчал:

— Долбаные дома ваши без лифта! Тащи эту хреновину на пятый этаж — никаких денег не захочешь!

— Ладно, не вякай, — подбодрил его напарник, и они, обогнув посторонившуюся Карину, довольно быстро потопали вверх по лестнице.

Она в недоумении пожала плечами. На пятый? Кто же это выехал, так что она и не заметила? И тут ее осенило: да это ж к ней, под самый нос, въезжают новые соседи. Видно, двухкомнатную квартиру рядом с Карининой, пустовавшую лет пять, таки продали. Раньше, когда была жива мама, эта квартира принадлежала старушке Анне Марковне Шац. Потом старушка умерла. Ее дочь и зять квартиру сдали. Но въехавшие туда жильцы за три месяца довели ее до такого состояния и оставили столь ужасающие счета за междугородные переговоры, что после их отъезда хлебнувшие лиха хозяева решили больше никого в свое жилище не пускать. Продавать пустую квартиру тоже не спешили, видно, в деньгах не нуждались.

Карина привыкла за эти годы к отсутствию соседей за стеной, будто так и должно было продолжаться всегда. И сейчас интерес к новоявленным жильцам боролся в ней с некоторым страхом: как-то уживется она с чужими людьми за тонкой, проницаемой стеночкой. Вдруг шуметь будут? Или…

Что «или», Карина додумать не успела, так как машинально дошла на свой пятый этаж и уперлась носом прямо в распахнутую дверь соседней квартиры.

Оттуда слышались шаги, голоса грузчиков, скрип и грохот переставляемой мебели. Однако в прихожей никого не было. Карина помялась у своей двери, но, так и не дождавшись появления хозяев, отправилась к себе.

«Ну их, — подумала она, — еще успеем познакомиться».

Все последующие вечера она прислушивалась к тишине за стеной в большой комнате, но услышать ей ничего не удалось.

«Наверное, въехала какая-нибудь тихая старушка, — решила Карина. — Сидит караулит квартиру для подрастающих внуков».

5

Однако она ошиблась.

Спустя неделю, вечером, когда Карина, уютно устроившись в кресле, писала в нотах пальцы для Олечки, приспосабливая широкую шопеновскую фактуру к ее крохотной ручке, тишина за стеной