белого дымка, как если только начали затапливать печку. Чистыми березовыми дровами. Разжигая при этом ярко-белой берестой с редкими глубокими цвета угля, дегтярными полосками, «чечевичками». Тоненькие струйки дымка, сочащиеся одна от лежащего на земле человека, а вторая, стремительно выпорхнувшая откуда-то из-под крыши, направились намагниченным потоком друг к другу. Как плюс к минусу. Соединившись в воздухе, одновременно заплетаясь в свободную подрагивающую косу, устремились вверх. Послышался тихий грустный звон. На какой-то едва заметный миг.

Вороны, занятые выклёвыванием остывающей плоти не обращали внимания ни на что, жадно каркали и, топчась по лицу человека, отталкивали друг друга смоляными крыльями.

2

— И-и-и, — Светлана вздохнула полной грудью, как-будто, она вернулась с обратной стороны жизни, вынырнула из темного бурлящего потока, — страх то какой!

Светлану передернуло. Она замахала руками и головой, отгоняя морок. Сном это было сложно назвать. Это было настолько реально, и одновременно настолько фантастически, что она не могла для себя принять, было это на самом деле или показалось. Сон повторялся с завидной периодичностью. И всегда заканчивался отправкой родительских душ заплетенных в косу куда-то к облакам.

Светлана села на диван, руки тряслись. Левый висок пульсировал. На лбу выступил холодный пот. Ощущая себя разбитой Светлана, не знала, за что взяться и не помнила, что происходило до этого. Она даже не сразу поняла, где находится. Переведя взгляд на телевизор, она сразу вспомнила весь сценарий дня и что ему предшествовало.

— Ладно, пора повесить это отражение современного мира на законное место.

Светлана встала с дивана. После сна ее слегка пошатнуло. Она уставилась на то место, где висел старый телевизор. Головки крупных блестящих шурупов выглядывали из стены. Светлана переводила взгляд со стены на телевизор и обратно. Она мысленно, или даже при помощи взгляда вешала на стенку телевизор. Светлана прикидывала, как бы его вернуть на торчащие шурупы с наименьшими усилиями. Внезапно, она вспомнила про вино.

— Точно. Нужен допинг. Как любому спортсмену тяжеловесу или одинокой девушке, вроде меня — Светлана наполнила бокал терпкой красной жидкостью.

Оставленное вино за время отсутствия и сна Светланы, напитавшись кислородом, источало влекущий аромат. Богатый букет содержал нотки черноплодной рябины, восточных специй, и ещё непонятно чего. Одурманивающий запах на вкус соответствовал опрокинутому внутрь глотку. Приятная судорога пробежала по телу.

— Ха. Вот теперь я смогу всё!

Светлана расставила широко руки и глубоко присев взялась за внешнюю рамку телевизора. Когда Светлана громко выдохнула задержанное ранее дыхание, телевизор оказался висящим на стене. Светлана, крепко держась за телевизор, тоже висела. На телевизоре. Опомнившись, и не сразу поняв, как ей это удалось, Светлана отцепила скрюченные пальцы от рамки. Идеально-чёрная технологичная панель висела на светлой стене. Почти идеальная, с небольшими отпечатками пальцев.

— По-моему, даже лучше, чем было!

Светлана удовлетворенно села на диван и сделала ещё несколько глотков вина.

— Пора и работоспособность ещё раз проверить. Впустить любимого сериального духа в свою квартиру.

Светлана потянула болтающуюся вилку шнура телевизора и воткнула его в розетку. Экран моргнул, загорелся серым, затем синим цветом. В углу экрана сверху номер канала показывал «0». Странный канал, которого Светлана раньше не видела.

Два бородатых мужичка сидели на небольшой кухне. По-видимому, философские диалоги они вели уже давно. На столе стояли два стакана в подстаканниках с чаем наполовину пустые, вазочка с квадратным печеньем и блюдечко со светло-жёлтым вареньем. Рядом стояла газовая плита, на стене висел натюрморт из оранжевых персиков и одного банана в голубой рамке. Мужички цокали в бороду, возможно переваривая ранее сказанное. Оба они были неопределённого возраста. Из-за чрезмерного волосяного покрова. Один был в яркой синей рубахе. Второй в полосатом махровом халате. Тот, что в халате, поднял голову от стакана к собеседнику.

— И… вы полагаете, что всё дело в осознанности выбора?

Второй мужичок ответил не сразу. Он медленно поднял плечи. Взял ложку и повозил ей в блюдце с вареньем.

— Я же про это и говорю. Что есть выбор? Немотивированный, особенно. Это, похоже, на раздельный сбор мусора. В абсолюте только. Отделить зёрна от плевел, мух от котлет, чёрное от белого. Чего ещё можно разложить по кучкам? Воду в кране на горячую и холодную? Радость или печаль? Год на четыре сезона?

— А можно конкретнее?

— Каждый из нас по много раз за день встаёт перед выбором бить или простить. Поделиться с миром или удалить.

Выбор, вещь, основанная на внутренних убеждениях или подверженная сиюминутному решению, прячущемуся за эмоциональным фоном. Порой за ширмой выбора скрывается что-то более глубокое, но скоротечность дней не оставляет времени на правильное решение.

И… как там, «съев семена сегодня, ты никогда не соберёшь урожай завтра».

Только один соперник существует у человека, это он сам.

— Что правда то, правда — Светлана развела руки в стороны.

Мужичок продолжал, крутанув стакан в подстаканнике.

— А вот тело человека соревнуется с мозгом, кто первый произведёт более рациональное решение, или кто, нанесёт рану больнее, и глубже. Как раз то, что в нас можно разложить по кучкам, двух соревнователей телесного и духовного. Примирить эти два противника первейшая из задач. Утихомиренный зверь в свою очередь принимает последующие решения за них обоих. Знаете, как говорят: «она своей пиз… не хозяйка», или «да он только ху… думает!» — тут телевизор запикал продолжение слов, — и вроде разговор о частях тела, а камень в огород мозга. Уступает кто-то в борьбе. Как раз эти примеры и показывают на наличие ложного пути в алгоритме принятия решения. Подружить неделимое, читай целое для облегчения жизни, цель не простая, но выполнимая. Цель, направленная на счастье внутри и вокруг.

— Мудрёно, конечно, но от души говорите, чувствую. И что, по-вашему, есть рецепт на решение?

— Да. Не отнимайте, и не делите лишний раз, лучше складывайте и умножайте. Примирите внешнее и внутреннее. Начните жить целым.

Мужички опять опустили головы к стаканам, глядя в стол.

— Что за бородатая ахинея?

Светлана взяла пульт. То ли кнопки пульта загрязнились, то ли батарейки садились. Каналы нехотя, медленно переключались, как с небольшой задержкой, как-будто сигнал переключения шёл из соседней квартиры или даже из дома неподалёку.

Традиционно Светлана проматывала все каналы с идущей рекламой независимо от названия. Много рекламы, много новостей. Наконец на экране появились милые подростковые лица. Светлану привлекло многообразие ярких цветов. Подростки, разговаривая между собой и очевидно с ведущим программы, покачивались в такт музыке на переднем и заднем планах. Смотрелось это, с одной стороны, на иностранный манер модно, но немного смешно. Подростки старались при этом говорить на серьезные темы и делали