Сара пожала плечами.

— Неужели вы никогда не видели Диану? — пыталась возразить она. — Ведь она так знаменита!

— Сожалею, но последние пятнадцать лет я жил в Южной Америке. — (На — верное, поэтому он такой смуглый.) — Как я уже говорил, я всегда был паршивой овцой в нашей семье. Старик Адам, то есть наш отец, никогда не хотел, чтобы я жил с ним. Я напоминал ему о грехах молодости.

Сара вздохнула.

— Ясно. — Она помолчала. — А почему Адам уехал жить в… куда вы сказали?..

— Прая-до-Лобо. Не делай вид, будто не знаешь. Ему там по наследству досталась вилла.

— По наследству? От кого?

Он прищурил глаза.

— Ну ладно. Если ты так хочешь, я тебе подыграю. Разумеется, от дяди нашего отца Тио Жоржа. Разве ты не знала, что бабушка Адама была португалка?

— Нет. — (Так вот чем объясняется смуглый цвет его лица.) — Я говорю вам, я знаю только то, что мне говорила Диана.

— Ну кто же еще? — Он насмешливо передернул плечами. — Да, наша бабушка родом из Коимбры. Есть такой город в Португалии.

— А вот про Коимбру я знаю, — парировала Сара язвительно. — Меня, представьте, кое-чему учили.

— Приятно слышать. — Он усмехнулся. — Итак, Жорж де лос Сантос был брат нашей бабушки. А его жена Изабелла теперь старшая в семье.

— Понятно, — кивнула Сара.

— Дело в том, что я намного больше общался с родственниками с этой стороны, чем Адам. — Он задумчиво прищурил глаза и смотрел не мигая в сгущающуюся темноту. — Ты, наверное, знаешь, что в Бразилии говорят на португальском языке. Я там работаю в горнодобывающей корпорации «Лос Сантос».

— Горнодобывающей? — вдруг заинтересовалась Сара. — Что именно добывающей?

— Алмазы… промышленные алмазы, — добавил он спокойно. — Трегоуэры всегда занимались горным делом. Ты, наверное, знаешь об оловянных рудниках?

— Знаю.

— Знаешь. Когда мне исполнилось восемнадцать, меня отправили учиться в университет в Коимбру. Отец почему-то решил, что будет лучше, если ошибка его молодости будет пребывать за пределами Англии. В любом случае он оказал мне услугу. Старая Изабелла любит меня. Она говорит, я напоминаю ей покойного мужа. Это она послала меня в Бразилию.

— Понятно.

— Понятно? Неужели? — Он скривил губы. — А Адам никогда обо мне не говорил?

— Я же говорю вам…

— Знаю-знаю. — Он остановил ее взглядом. — Хорошо, расскажи мне о…

Саре Форчун. Чем она занимается? Работает? Или она тоже актриса?

— Почему «или»? Это такая же работа, — возразила Сара, не подумав, и от досады опустила глаза на руки. — Я… я работаю в издательстве… «Линкольн пресс». Я… я редактор.

— Неужели? — Он положил себе кусок ветчины. — Редактор. Как интересно!

— Да, интересно, — запальчиво воскликнула Сара. — Я люблю свою работу.

— Это заметно, — съязвил он, и она опять умолкла. — Почему ты ничего не ешь? — добавил он, а Сара по-прежнему упрямо смотрела вниз, на свои руки. — Зачем морить себя голодом?

Сара подняла глаза.

— Зачем вы просили Диану приехать? Каким образом надеялись заставить ее?

Майкл Трегоуэр внимательно посмотрел на нее, потом отрезал кусок пиццы и положил ей на тарелку.

— Ешь, — сказал он. — Пока я сам не решил уморить тебя голодом.

Сара положила на стол у тарелки сжатые кулаки.

— Почему вы мне не отвечаете? Я что, не имею права знать?

Несколько минут он молча ел, потом опять взглянул на нее.

— А ты думала, что записку прислал Адам? Тебе даже было безразлично, что он умер.

— Я не знала об этом! — вырвалось у Сары, и Майкл Трегоуэр презрительно улыбнулся.

— Вот видишь, — сказал он. — Если поиграть подольше, жертва всегда сама себя выдаст.

— Вы просто не хотите меня выслушать!

— Не хочу.

— Я… я имею в виду себя, Сару Форчун. Я не знала, что Адам умер.

— Сара Форчун и не могла это знать.

— Почему же? Ведь Диана моя подруга. Если бы она знала, она бы мне сказала.

— И что Адам болен, ты тоже, конечно, не знала, тяжело болен, так болен, что написал тебе письмо, где умолял приехать повидаться с ним!

— Нет! — Сара не могла в это поверить. Диана не говорила, что Адам ей писал. Напротив, из се слов у Сары сложилось впечатление, что он прекрасно живет в Португалии, наслаждаясь сменой обстановки и теплым климатом. — Когда… когда это было?

— На Рождество, — хмуро ответил Майкл Трегоуэр, — ровно за три месяца до того, как он умер… как он покончил с собой!

— Нет!

— Да. — Он был неумолим, и постепенно, по мере того как менялся тон разговора, черты его лица опять стали жесткими и суровыми. — Ты ведь знаешь, у него был рак. От рака умерла его мать, и он, рано или поздно, тоже умер бы от рака.

— Значит…

— Молчи! — грубо приказал он. — Я отлично знаю, что ты хочешь сказать. Но для тех, кто любил его, его смерть — трагедия, страшная трагедия, которая не должна была случиться. Если бы ты ответила ему, приехала бы повидаться с ним, показала бы, что в тебе есть хоть капля милосердия…

У Сары на все это был лишь один ответ: она не Диана и поэтому ничего не знала. Если бы она знала, если бы Диана доверилась ей, Сара бы убедила ее поехать к человеку, благодаря которому она познакомилась с Лансом Уилмером.

Взяв в руки вилку, Сара рассеянно ковыряла пиццу в тарелке — сама мысль о еде казалась абсурдной. Подняв глаза, она спросила:

— Но… раз Диана не приехала… повидаться с Адамом в Португалию, как вы могли рассчитывать на то, что она приедет сюда?

— Но ведь ты приехала, — ответил он с холодной усмешкой, и она поспешила опустить глаза, чтобы он не заметил ее тревоги.

Майкл Трегоуэр потянулся за бутылкой вина в ведерке со льдом и, не обращая ни малейшего внимания на возражения Сары, наполнил оба стакана. — Выпей, — сказал он с угрозой. — Тебе это не повредит.

Сара покачала головой.

— Что… что вы собираетесь со мной делать? — Она помолчала. — У вас, я полагаю, был какой-то план действий.

— Разумеется. — Он зло улыбнулся. — Хотя, должен сказать, ты меня несколько разочаровываешь.

— Я… вас разочаровываю?

— Именно так. — Уже стало совсем темно, и при свете лампы черты его лица казались зловещими. — Женщина, которую описал мне Адам, была несколько другой.

Сара перевела дыхание.

— Другой? Какой же?

Он нахмурился.

— Ты… мягче. Я представлял себе деловую женщину, без сантиментов, а ты кажешься такой… нежной, даже хрупкой. Это игра? Может, именно такой и видел тебя Адам? Нежной, хрупкой… Бархатная перчатка, в которой прячется железный кулак?