Эшлинг падает на колени. Прикрывает голову руками.

Бомба взрывается прямо у двери, выходящей на залив. Обломки и шрапнель летят в Утку. Кусок стали длиной в метр входит в щеку, отсекает основание мозга, режет позвоночник.

Минус еще один.

Горизонта контузило, но он пока цел. Чеснок, в полной отключке от потери крови, даже не реагирует на взрыв. Вайфай ползет к Хаммеру. Горизонт сообщает, что он спускается к ней. Зилот бросает свой пост у черного хода и тоже идет в квартиру. Эшлинг поднимает голову. Осматривает окрестности. Бушует огонь. Где-то далеко гудят автомобильные сигнализации. Девушка слышит за спиной далекие гудки кораблей в заливе. Их не заботит то, что происходит здесь и сейчас. Им нет дела до Последней Игры.

Эшлинг вновь достает винтовку. Собирает ее. Закручивает винты. Глубоко вдыхает. Не обращает внимания на крики в эфире. На то, что вся операция катится к черту. На приказы Джордана Горизонту и Зилоту не двигаться с места, чтобы Эшлинг со Склепом могли выстрелить.

Игнорирует все и всех.

Косится на экранчик гарнитуры. Пытается взять на прицел маячок, пульсирующий в ноге Аня. Сначала ничего не видно, но потом… Фиолетовая вспышка. Дуло чуть идет вниз.

Эшлинг жмет на спусковой крючок. Прицеливается. Жмет.

Прицеливается. Жмет. Стреляет.

Пуля проносится сквозь дым меньше чем в сантиметре от правой ноги Аня.

Он ускоряет шаг.

Еще одна, с другого направления. Промахивается на несколько футов.

Да, они за мной следят. Шрам на ноге. Маячок там. Надо вырезать его, как только будет возможность.

Он бежит.

Еще одна пуля, от того, кто стрелял первым. В паре сантиметров. Этот явно лучше умеет обращаться с оружием.

Бег мешает им прицеливаться.

Лучший стрелок – Игрок.

Еще несколько выстрелов. Пули свистят мимо.

Стреляют откуда-то изнутри, из комнаты. Ань целится в том направлении, давит на курок, не останавливаясь ни на секунду.

Ускоряет бег.

Выстрел из-за спины. Снайпер. Промах на несколько футов.

Выстрел спереди. Пуля проходит в сантиметрах.

А теперь стрельба сверху, какой-то средний калибр, бесшумный карабин.

Он добирается до контейнера с мейнфреймом как раз вовремя.

Створки открыты. Ань шагает внутрь, дергает их. Закрывает. Подпирает бруском. На какое-то время это их задержит.

Эшлинг делает выстрел за выстрелом. Вдруг – пуф! – маячок исчезает. Девушка выпускает еще три пули, пока Горизонт не кричит, чтобы она прекратила.

Вайфай говорит:

– Я его видела. Он в контейнере. Загнан в угол. Окружаем его. Горизонт с Зилотом присоединяются к Вайфай. Склеп несется по крышам, шепчет молитву.

Эшлинг приподнимается на руках. Встает на колени. Выпрямляется. Чуть не сваливается с края крыши, пока добирается до водосточной трубы. Собирается уже соскользнуть на землю и присоединиться к остальным. И в этот момент перед мысленным взором девушки ярко и четко вспыхивает лицо Марка Локсия Мегала.

Марк – первая жертва Последней Игры.

Ань – первый Игрок, обагривший руки кровью.

Ань – единственный, кто пытался воспользоваться ситуацией – там, в горах Цинлинь, – чтобы перебить как можно больше соперников.

Ань – тот, кто взорвал в собственном убежище в Сиане ядерную бомбу.

Эшлинг останавливается.

– Подождите, – обращается она ко всем.

– Что такое, Эшлинг? – спрашивает Дедушка.

– С чего вдруг он сам себя загнал в угол?

– Ты о чем, детка? – вопрошает Макклоски.

– Что, если…

Ань делает несколько шагов в глубь контейнера. Пули со всех сторон колотят по бронированной стене. Их звон почти приятен, похож на песню в очень высоком регистре.

Он вынимает из пистолетов пустые обоймы, вставляет полные. Убирает оружие в кобуру. Кто-то стучит в дверь. Стрельба прекращается. Ань сдвигает один из мейнфреймов, приваливает к створкам. В воздухе, как обезумевшие, мельтешат искры. Чуть потрескивают.

Он поворачивается к дальнему концу контейнера. Подходит к шкафу с ОЗК, надевает комбинезон, просовывает руки в рукава. Убеждается, что Тиёко удобно устроилась на шее. Застегивает молнию. Натягивает шлем, накидывает поверх него капюшон. Затягивает все застежки, плотно пригоняя капюшон к остальным частям костюма. В нем он походит на космонавта… или на токийского пожарного. Особенно учитывая, что костюм и есть форма токийского пожарного, со всеми эмблемами и знаками. Ань надевает перчатки. Открывает панель на левом предплечье. Нажимает последовательность кнопок. Чувствует, как начинает двигаться воздух вокруг.

Он ложится в металлическую капсулу и нажимает еще одну кнопку. Слышит, как с жутким скрежетом растворяются двери контейнера. Капсула закрывается. Ань вытягивает руки по швам. Надуваются воздушные подушки, плотно фиксируя его со всех сторон.

Я Играю на смерть, любовь моя. На смерть.

Ань вдавливает последнюю кнопку – на правом запястье.

Прежде чем отпустить ее, закрывает глаза.

Так обретается спасение. Я Играю на смерть.

– Что, если он сейчас тут еще одну ядерную бомбу взорвет? – вопит Эшлинг.

– Вот дерьмо, – ругается Джордан. – Всем: срочный отбой!

Повторяю: срочный отбой! Срочный отбой!

Эшлинг отбрасывает винтовку, бежит по крыше к заливу. Бежит очень быстро. Ветер свистит в ушах, дыхание сбивается, ноги звонко топочут. Ее бедра сейчас как камни, икры как пружины, кровь стучит и стучит и стучит в висках. Она напугана, но страх лишь придает ей новые силы. Надо было быть полной дурой, чтобы пытаться убежать от верной смерти. Но не менее глупо Эшлинг вела себя и тогда, когда чуть не попалась в ловушку Аня. Бег ее будоражит. Последняя Игра наполняет страхом.

Вот что значит Играть. Пусть даже прямо сейчас у нее остается лишь призрачный шанс выжить.

Эшлинг не бежит – летит. Очень быстро.

Пятнадцать футов.

Быстро.

Десять футов.

Очень быстро.

Пять.

Девушка открывает рот, вдыхает, до отказа наполняя легкие.

Один.

Она прыгает.

Складывает ладони, выпрямляется. Ныряет.

Ярко, ярче обычного сияет и вспыхивает небо, когда Эшлинг врезается в воду и погружается в глубину. Ниже. Глубже. Дальше. Она изо всех сил работает ногами и руками в холодной темноте. Поворачивается, вплывает в странную конструкцию, полностью затопленную водой. На таких основаниях держатся тут все искусственные острова. Прислоняется спиной к опоре, руками удерживает себя на месте, вцепляется в сваю. Все, что можно тут разглядеть, – непроницаемая чернота внизу и приглушенный оранжевый свет, идущий сверху и иногда перемежающийся белыми полосами, словно кто-то ныряет или выходит из воды. Эшлинг слышит бурление пузырьков и свое собственное сердце. Ее рекорд по задержке дыхания – три минуты пять секунд.