папа? Это — крушение надежд! Когда мечта всей твоей жизни оказывается невозможной! Да знай, я об этом, я бы лучше умерла неделю назад, чем сражалась бы за свою жизнь! Да в этом бы дурацком Нагадо умерла!

— Не говори так, дочка...

— А что мне сейчас делать! Я со всеми попрощалась, с остальными рассорилась — куда мне теперь деваться?..

— Мы с матерью и Сэнсем думали о том, как тебе помочь. Пусть Мамору уезжает; это даже хорошо, что его долго не будет, а ты — выйдешь замуж. Мы поэтому и провели две ночи в Нагадо. В таком случае, чего бы ни случилось, всему можно будет придать вид законного дела.

— Какой ещё «замуж»! Мы с тобой, папа, говорили об этом! Ты сказал что это — шутка! Ты обещал! Ты его должен казнить!

— Не перечь, наконец! Не было ни слова про «шутку»! В таких делах Император не шутит! Это не просьба, а приказ! В конце концов, ты уже взрослая, пора бы и слушаться! А не творить, что в голову придёт!

— Я всегда считала, что быть взрослой — это значит самой решать за себя, а не плясать под чужую дудку!

— «Плясать под дудку»?! Ну, знаешь ли... — но, видя глаза дочери, полные слёз, вовсю текущих по лицу, к счастью, не покрытое слоями туши и белил, смягчился:

— Ты справишься. Сёстры помогут. Мать поможет... я... Ты знаешь что сделать. В конце концов, мы так достигнем мира во всей Империи, и наведём наконец-то порядок, если всё выгорит...

— «Если выгорит»! Послушай себя, папа, ты выдаёшь дочь за мужчину, которого сам ненавидишь! А что дальше?! Он меня же убить пытался! Он же тебя убить пытался! Да за одну мысль надо... его наказывай, а не меня! Да что ты за отец! Что ты за император!

— Ну, в самом деле... Я же буду стоять за твоей спиной! Слово не так — вздох не так, в твою сторону!.. А ты переживаешь. И никто тебя никуда не отдаёт, ёлочка. Успокойся. Мамору, может, и вовсе с войны не вернётся, надо же нам как-то подумать наперёд! Даже так, может быть...

— Да что ты заладил, «Мамору» да «Мамору»! — взорвалась дочка, и, отвернувшись, села у окна, больше за весь полёт не проронив ни слова. Лишь изредка, рукавом, промакивая неудержимые слёзы, которые так и лезли из глаз, да нос предательски шмыгал...

Тардеш

Под крылом летучего корабля холмы сменились ровным, как стол, плоскогорьем, где среди редких, присыпанных снегом лесов, петляли прихотливые реки, в долинах разрезанные на части бесконечными рисовыми полями. Местами над ними по высокой насыпи или арочному мосту пролетала прямая, как игла, нитка «дара призраков», железной дороги — знак того, что вскоре, в окружении ухоженного парка появится очередная чадящая фабрика, в свою очередь означающая, что Старая Столица, плодящая их, как грибы, всё ближе.

Пилот вёл воздушный корабль ниже слоя напоённых поздним снегом облаков, и, изредка, ветер, несущий тяжелые влажные снежинки последних метелей, с силой ударял в огромное окно, перед которым сидела огорчённая принцесса. Она прикоснулась лбом к холодному, чуть вздрагивающему в ритме моторов стеклу, и, не сдерживая себя, тихо плакала, пока самолёт не нырнул под облако смога, заботливо укутывающего Старую Столицу.

Из семьи Явара никто не любил этот город. Это огромное, раскинувшееся на много сотен ри, нагромождение утлых трущоб, ветшающих замков и вонючих заводов, пока что оставалось слишком явным напоминанием былого могущества Цукимура, чтобы часто гостить в нём. Один из немногих видимых с орбиты городов планеты, вблизи являл собой жуткое зрелище — безликие одно-, редко двух-трёх этажные коробки из «жидкого камня», сливающиеся стенами в один бесконечный барак, узкие улицы, крытые решеткой из прямоугольных брусьев, с которых некому было счищать грязно-серо-коричневый от копоти снег. Понурые жители в тесных бесцветных нарядах, никогда не взлетавшие над крышами своих домов, монотонно бредущие круглыми сутками в нескончаемом потоке — до ближайшей фабрики и обратно. Только ночью многочисленные искусственные огни на домах и лавках добавляли многоцветия унылым улицам, но Император собирался покинуть этот город до наступления темноты.

Чуть радовал глаз исторический центр города — Старый Дворец, административные и правительственные здания, блистающие когда-то белоснежными колоннадами дворцы канцлера и министров, выстроенные по моде призраков. Дворцовый квартал уже не уродовали громоздкие решетки, нет, там уже были натянуты новомодные сети, но почерневшие и провисшие от смога, без каких-либо следов уставной позолоты. Но даже на это блекнущее великолепие надвигался возвышающийся над равниной этаким «муравейником» Новый центр города.

С каждым годом он всё неотвратимее завершал своё полукольцо вокруг главной достопримечательности — космодрома. Старые дома и склады, намертво крытые решеткой, уже были тесны для него, и поверх смело возводились новые, порой, не считаясь с планом улиц, проложенных ниже. Поверх новых улиц стоился ещё один ярус, тоже со своими улицами — и ещё и ещё, пока верхняя — пока что восьмая крыша, не тонула в облаке смога. Улицы этого города-дома давно представляли собой жуткий трёхмерный лабиринт, по которому не местные жители отправлялись путешествовать не иначе, как привязавшись длинной верёвкой к одному из крюков, вбитых в землю и стены близ ворот каждого квартала. А зимой, когда темные улицы пахнущих плесенью и нечистотами лабиринтов покрывал лёд, там было просто опасно. Он был очень популярен у туристов и гостей — жители Рая посещали трущобы чтобы оказать благодеяние, жители Ада — делать скорописные портреты о нищете в чужих краях, а призраки заходили туда прогонять прочь и первых и вторых — в их обычаях это было достойным подвигом.

Маленькой девочкой Мацуко уже посещала этот город, когда провожала старшую сестру, и даже жила некоторое время в Старом Дворце, в котором родилась и которого не помнила, но тогда «муравейник» был намного ниже, и серьёзно пострадавшим от пожара, начавшегося как раз в день свадьбы. Теперешние размеры города-дома неожиданно поразили маленькую принцессу, и, поэтому, когда корабль влетел под навсегда ясное небо космодрома, она почти не плакала.

В небе прямо над головой симметричным созвездием висел чужой флот, грандиозный танец белых звёзд которого нарушала одна непокорная искорка, двигавшаяся поперёк. На огромное, до горизонта, поле космодрома, синхронно садились и взлетали десятки летучих кораблей, выгружавших тут же выстраивающихся ровными рядами полки гвардейцев,