Поднимаясь по шаткой деревянной лестнице, Света в который раз мысленно поблагодарила Игната Павловича за то, что посодействовал когда-то Коле и его маме в получении квартиры. Жить тут – с колонкой во дворе и будкой туалета по соседству – было хоть весело, но все же нестерпимо.

– Тук-тук! – Света одновременно постучала в дверь дяди Доци и прокричала это глупое «тук-тук!». Звонок у дяди Доци был всегда, но с незапамятных времен болтался на невзрачных проводах, поэтому его никто не трогал. Ответа не последовало, как, собственно, и ожидалось. Стараясь не опираться о перила – Света знала, сколько раз жильцы их чинили после слишком сильных «опирательств», – она, привычно обогнув торчащие спицами наружу раскуроченные колеса поломанной детской коляски, прошла в другой конец деревянной пристройки. Оттуда можно было спуститься к соседям. Висевшее на лестнице белье сигнализировало, что кто-то точно дома – не оставят же порядочные люди вещи сушиться без присмотра.

– Тук-тук! – вдруг раздалось откуда-то снизу. И тут же следом застучали каблуки. Элегантная гражданка в шляпке и шуршащем, будто накрахмаленном, плаще крадучись поднималась по лестнице. Мягкость ее движений в сочетании с одеянием и пьянящим ароматом духов «Красная Москва» настолько не вязались с окружающим бедламом, что Света забеспокоилась: уж не сон ли все это.

– Тон Тоныч, ты дома? – Посетительница остановилась у двери дяди Доци и, бесстрашно взяв в руки висящий на проводах звонок, нажала кнопку. Раздался мощный «дзынь», мгновенно отрезвивший Свету.

– Вы, верно, не туда попали, – подала она голос. – Тут живет сержант Доценко, и его сейчас нет дома.

– Отчего же не туда? – улыбнулась гражданка. – Антон Антонович, мой названый отец, как раз и есть сержант Доценко. А вы кем ему будете?

– Я Света, – растерявшись, ответила Светлана, но тут же спохватилась. – Как так – отец? У дяди Доци нет детей. Точнее, я не знаю. Быть может, есть. Я – бывшая соседка. Вернее даже жена бывшего соседа. Мне нужно кое-что у Доци разузнать, а его нету…

– Да, и правда нету… – Гостья погладила подошедшего в этот момент к ее ногам старого рыжего кота, которого дядя Доця всегда подкармливал и, если был дома, пускал пообщаться. – Иначе Рыжика впустил бы. А вы когда Антона Антоновича видели в последний раз? Он должен был сейчас быть в Берминводах, но я заехала – его давно там нет. И дома нет. Все это очень странно. Я, кстати, Зинаида, – гражданка сняла перчатку и с улыбкой протянула руку Свете. – Странно, что мы с вами не знакомы. Я, конечно, к отцу захожу очень редко, но все же стараюсь наблюдать, не пьет ли, ходит ли на службу, с кем проводит время. Забота так себе, но хоть какое-то участие. И странно, что я вас раньше не встречала.

– Мы съехали давно. Я – Колина жена. – Света кивнула на вход в подъезд. Дом был устроен таким образом, что к дяде Доце можно было попасть только через деревянную пристройку, служащую другим соседям чем-то вроде веранды, а к другим жителям – через лестничную клетку подъезда.

– Вот здорово! – воскликнула гражданка. – Я всегда знала, что Коля далеко пойдет и обзаведется такой чудесной женой.

В общем, Зинаида и Светлана подружились. Оказалось, Зинаида не шутила, называя Доценко своим названым отцом.

– Давным-давно, как раз после гражданской, когда младенцев то и дело выбрасывали на улицы, – Зинаида произнесла это таким обыденным тоном, что Света, которую саму удочерили, взяв из детдома, моментально почувствовала боль в сердце. К счастью, дальнейший рассказ Зинаиды детдома не касался. – Во время дежурства на Змиевской улице в траве напротив городской скотобойни дядя Доця нашел сверток с обернутой в лохмотья новорожденной Зинаидой. К тому моменту он частенько слышал о найденных выброшенных младенцах и не особо удивился самому факту находки. Куда больше поразила его собственная реакция. Он вдруг почувствовал симпатию к младенцу. И что-то вроде острого желания оберегать и помогать. В общем, наперекор всем инструкциям, Доценко не понес подкидыша в Дом малютки, а отдал в семью своим знакомым бездетным врачам. У них тогда недавно было ограбление, а Доця был в следственной группе. И воров помог найти, и с семьей ограбленных подружился. Он знал, что они хотят завести ребенка, но все никак не получается, и видел, что ребенок очень нуждается в заботливых родителях. Отдал меня. Обещал помогать, чем может, обещал приходить навещать и участвовать в воспитании. Обещание выполнил. И, хотя приемные родители души не чаяли в Зинусе, она всю жизнь знала, что кроме мамы с папой у нее есть еще и Тон Тоныч. Так она звала Доценко в детстве. Раз в неделю у Зиночки был обязательный день прогулок с Тон Тонычем, и это были самые веселые дни ее детства. Несколько позже, когда Зиночка выросла, вышла замуж за уважаемого человека, достигла серьезного положения на службе, она пыталась, как могла, заботиться нерадивом названом отце. Конечно, он не слушался, но в целом дружба сохранилась. Тем более, приемные родители Зиночки несколько лет назад скончались. И ей, в отчаянии осознающей, как мало она делала для них и как много они ей дали, хотелось бы хотя бы к Тон Тонычу быть более внимательной.

– А сейчас я за него очень волнуюсь. Тон Тоныч мой – игрок. Потому и живет без семьи, и в таких условиях, – Зина с осуждением посмотрела по сторонам. – А ведь могло бы быть совсем иначе! Он рукастый! Столько всего умеет мастерить! То авто мне починит, то такие приспособы для рыбалки соорудит, что друзья к нему в очередь выстраиваются: и мне, кричат, взрывчатку, и мне! Мог бы для себя тут такие хоромы сделать – но нет. Друзьям помочь всегда рад, а о себе не думает вообще. Чуть на руки получит что – сразу в карты играть бежит.

Газетная сводка харьковских происшествий, 1920-е годы

– Ну, кто же сейчас в карты не играет, – улыбнулась Света осторожно. – В каждом дворе, вон, свой соседский игровой коллектив. И карты вам, и домино, и шашки с шахматами. Плохо, конечно, что не на интерес, а на деньги играют, но что поделаешь…

– Не плохо, а ужасно! – безапелляционным тоном заявила дамочка. – Тон Тоныч сто раз обещал все это бросить. Но хоть не пьет, в отличие от многих… И вроде теперь будет играть с приличными людьми. Хоть риска нет, что свяжется с опасной компанией.

– Откуда же приличные люди среди игроков?

– Не так давно Тон Тоныч рассказал, что в городе появился цивилизованный игорный клуб. Какой-то там закрытый. Туда его никто и не пустил – там такой строгий отбор на членство в клубе, что мама дорогая, – но связи помогли. Тон Тоныч после своих игр кому-то остался крупно должен, и этот кто-то, чтобы мой отец сумел вернуть долги, дал и рекомендации, и вроде даже средства на взнос. И это все законно – я спросила! Тон Тоныч говорил, что в клубе этом безопасно. Мол, даже если задолжал кому, не бьют и ничего ни у кого не забирают. Дают возможность отыграться. Но все равно это ужасно!

– Ужасней не придумаешь, – честно поддержала Света, сопоставляя факты. Выходит, вынуждая Морского добраться до игрового клуба, Саенко на самом деле хотел дотянуться до дяди Доци.