— И в мыслях не держал, мистер Кроул, — тотчас парировал Захарий. — Ничто не заставит меня отказаться от должности на «Ибисе».

— Не спешите, Хлюпик, — ухмыльнулся первый помощник. — Не говори «гоп»…

Захарий пропустил это мимо ушей; в последующие дни он был занят погрузкой провианта и маркировкой запасного оборудования, а потому с мистером Кроулом виделся лишь мельком. Но вот как-то стюард Пинто доложил, что на борт грузится команда охранников и надсмотрщиков. Любопытствуя глянуть на новеньких, Захарий встал у кофель-планки, а вскоре к нему присоединился мистер Кроул.

Охранники, почти все бывшие сипаи, носили чалму и патронташ, наискось пересекавший грудь, а сытые надсмотрщики были в черных чапканах и белых дхоти. И те и другие поднялись на борт, словно триумфаторы, вступавшие во владение плененным кораблем. Не унижая себя кладью, они снизошли только до собственного оружия — несли палки, бичи, пики и сабли. В корабельный арсенал носильщики доставили также внушительный запас мушкетов, пороха и пистолей.

А вот доставка багажа и провианта выпала на долю ласкаров, в награду получивших пинки, тычки и брань.

Появление начальника конвоя субедара Бхиро Сингха, который взошел на борт последним, стало церемониалом встречи царька: выстроившись в шеренгу, охранники и надсмотрщики согнулись в низком поклоне. Бочкообразный толстяк с бычьей шеей, но в ослепительно белых дхоти и длинной курте, перехваченной сверкающим шелковым кушаком, субедар держал под мышкой толстенную трость. Подкрутив седые усы, он недовольным взглядом окинул шхуну, однако, увидев мистера Кроула, расцвел улыбкой и приветственно сложил ладони. Казалось, помощник тоже рад встрече.

— Ба, старая квашня! — пробормотал он, а затем с неожиданной сердечностью воскликнул: — Доброго здоровья, субедар!

Удивленный необычной приветливостью помощника, Захарий спросил:

— Ваш приятель, мистер Кроул?

— Случалось вместе ходить, а старые морские волки чтят поговорку «Доброе братство милее богатства». — Скривив губы, помощник смерил собеседника презрительным взглядом. — Хотя в вашей компании, Хлюпик, этого, конечно, не знают.

— Я вас не понимаю, мистер Кроул, — растерялся Захарий.

— Да ну? — Помощник изобразил улыбку. — Может, оно и к лучшему.

Тут боцман Али позвал его проследить за оснасткой фок-мачты, и Захарий остался в недоуменном одиночестве. Как назло, тем вечером капитан сошел на берег, и помощникам пришлось ужинать в компании друг друга. Они не перемолвились ни словом до тех пор, пока стюард Пинто не внес подогретые судки. Учуяв, что нынче подают его любимые креветки с рисом и карри, Захарий улыбнулся и кивнул. Пинто снял крышку, однако мистер Кроул недоверчиво принюхался и, скривившись, рыкнул:

— Это еще что? — Он заглянул в судок и тотчас шваркнул крышку обратно. — Унеси и скажи коку, пусть приготовит баранью отбивную. И чтоб больше я не видел этой липкой дряни!

Бормоча извинения, стюард кинулся к судкам, но Захарий его остановил:

— Погоди, не трогай! Принеси мистеру Кроулу, чего он просит, а мне и это вполне сгодится.

Первый помощник молчал, пока стюард не скрылся в коридоре, а затем, сощурившись, спросил:

— Гляжу, вы запанибрата с этими ласкарами, а?

— Мы вместе шли от Кейптауна, — пожал плечами Захарий. — Вроде друг друга понимаем, только и всего. — Вскинув бровь, он придвинул к себе тарелку с рисом. — С вашего позволения…

Кроул кивнул, но губы его брезгливо дернулись:

— Это они приучили вас жрать дерьмо?

— В здешних краях все едят карибат, мистер Кроул.

— Ах, неужели? — Помолчав, Кроул спросил: — Стало быть, этим вас потчевали, когда вы якшались с Наббсами, Нобсами и набобами?

Теперь Захарий понял смысл той фразы на палубе; он поднял взгляд и наткнулся на улыбку Кроула, больше похожую на оскал.

— Думали, я не прознаю, да?

— О чем?

— Про ваши шуры-муры с семейством Бернэмов и прочими.

Захарий сделал глубокий вдох и спокойно ответил:

— Меня позвали, и я пошел, мистер Кроул. Я думал, вас тоже пригласят.

— Ага! Держи карман шире!

— Так точно. Я полагал, вы приглашены, — повторил Захарий.

— Джека Кроула позовут в Вефиль? — Помощник цедил слова, будто черпал их со дна глубокого колодца горечи. — Нет, он рылом не вышел, чтобы впустить его с парадного крыльца. Не дай бог, скатерть заляпает! Коль уродился с деревянным черпаком во рту, не важно, что ты умеешь отнять ветер.[60]Всегда найдутся крошки-лорды Хлюпики, всякие увальни и деревенщина, чтоб охмурить шкиперов да подластиться к хозяевам. Плевать, что они не отличат шкворень от шпильки и пал от зуба, они всегда с подветренной стороны, а Джек Кроул отнимает у них ветер.

— Если вы полагаете, что я родился с серебряной ложкой во рту, — проговорил Захарий, — вы шибко сбились с курса.

— Да знаю я, чего вы стоите! — рявкнул Кроул. — Навидался таких изнеженных капризуль — симпампончики, губки бантиком! От вас хлопот не оберешься. Валите-ка вы с нашего корыта, пока не поздно, — избавите от неприятностей и меня, и себя.

— Здесь я на службе, мистер Кроул, — холодно сказал Захарий. — И мне ничто не помешает ее исполнять.

— Не говори «гоп», — покачал головой помощник. — Мы отвалим через пару дней. За это время всякое может случиться, что поможет вам передумать.

Дабы не накалять обстановку, Захарий не стал отвечать и молча доел свой рис. Однако сдержанность далась не просто — руки его дрожали, во рту пересохло, и он решил сделать пару кругов по палубе, чтобы успокоиться. Из матросского кубрика доносились оживленный разговор и взрывы смеха ужинавших ласкаров. Захарий прошел на бак и, опершись на утлегарь, посмотрел на воду, расцвеченную огоньками фонарей на кораблях и ламп на лодках, шнырявших меж пришвартованными судами. Одна такая шлюпка, гремевшая нетрезвыми голосами, подошла к «Ибису», и Захарий узнал в ней лодку Джоду. По спине пробежали мурашки от воспоминания о той ночи, когда они с Полетт поссорились.

Захарий знал, что девушка хворает и под приглядом друзей живет в каком-то поселке на севере Калькутты. Он посмотрел в темноту, сгущавшуюся над рекой, и вдруг почувствовал неодолимое желание прыгнуть в шлюпку и отправиться на розыски Полетт. Страстный порыв сдержала только одна мысль: чего доброго, мистер Кроул решит, что преуспел в своем намерении вытурить его со шхуны.

Дожди кончились, выглянуло солнышко. Полетт быстро пошла на поправку и решила наведаться в Калькутту, чтобы осуществить план, созревший во время болезни.