– Священника? – удивился Телман и посмотрел на Грейси, затем на Шарлотту и снова на Тильду. – Мистер Гаррик был религиозным человеком?

Тильда на мгновение задумалась.

– Думаю, да, – медленно ответила она. – Его отец – так это точно. Мартин говорил, что он заправлял домом как сущий священник. По утрам все должны были читать молитвы, и по вечерам тоже, и перед каждой едой. Впрочем, так ведь делают многие.

Но были и другие вещи, например, упражнения и обливание холодной водой. Он просто помешан на чистоте, заставлял всех рано вставать. Мартин рассказывал, что их выстраивали рано утром до завтрака, и главный лакей читал молитвы, а они должны были хором их повторять… за здравие королевы, за процветание империи и просто во славу Божию. То же самое повторялось и вечером. Пока молитвы не были прочитаны, никто не имел права лечь спать. Так что, наверное, мистер Стивен тоже был человек верующий. Что еще ему оставалось?

– Тогда почему он не общался с приходским священником? – спросила Шарлотта, даже не у Тильды, а обращаясь ко всем сразу. – Они ведь ходили по воскресеньям в церковь, не так ли?

– Конечно, ходили, – бойко ответила Тильда. – Каждое воскресенье. Причем всем домом. Кухарка быстро готовила холодные салаты, и когда они возвращались из церкви, они их ели. Мистер Гаррик очень строго за этим следил.

– Тогда почему Мартину было поручено найти для Стивена специального священника? – задумчиво спросила Шарлотта.

Тильда покачала головой.

– Не знаю, но он так мне сказал. Это кто-то такой, кого мистер Стивен знает уже давно. Он работает с солдатами, что переживают нелегкие времена, пьют, курят опиум и все такое прочее. – Тильда слегка поежилась. – Говорят, что их много в Севен-Дайлз. Спят в дверных проемах, холодные и голодные, и не рады тому, что остались живы, бедняжки. Разве так должны заканчивать свою жизнь солдаты королевы?

Ей никто не ответил. Грейси посмотрела на Шарлотту, – в глазах хозяйки читались жалость и растерянность, – затем на Телмана. Судя по взгляду полицейского, в голове у него возникла некая мысль.

– Что такое? – спросила она.

Телман резко обернулся к Тильде.

– И Мартин нашел этого человека? – спросил он.

– Да. Так он мне сказал. А в чем дело? По-вашему, он может знать, что случилось с Мартином? – В ее голосе как будто прозвучала надежда.

– Ему наверняка что-то известно, – осторожно произнес Телман, стараясь не давить на нее. – Вы не помните, ваш брат называл его имя?

– Ага, – Тильда наморщила лоб. – Какой-то Сандер… Санди…

– Может, Сандерман? – уточнил Телман, подавшись вперед.

Тильда удивленно вытаращила глаза.

– Да! Он самый! Вы его знаете?

– Я о нем слышал, – ответил Телман, глядя на Шарлотту.

– Да, – согласилась она еще до того, как он задал вопрос. – Мы могли бы попробовать его найти. Что бы там ни сказал ему Мартин, это может быть важно. – Она прикусила губу. – В любом случае ничего лучше у нас пока нет.

– Это может быть не так просто, – предупредил Телман. – Может занять какое-то время. У нас ведь нет никаких доказательств того, что имело место преступление, так что…

– Я займусь его поисками, – прервала его Шарлотта.

– В Севен-Дайлз? – Телман покачал головой. – Вы понятия не имеете, что это за место. Одно из самых страшных во всем…

– Ничего, я отправлюсь туда днем, – быстро возразила она. – И надену самое старое свое платье. Уж поверьте, я сойду за местную жительницу. Днем на улицах всегда много женщин. К тому же я буду спрашивать священника. Думаю, другие женщины, чьи родственники служили в армии, поступают точно так же.

Телман посмотрел на нее, затем на Грейси. По его глазам было видно, что он колеблется. Шарлотта улыбнулась.

– Я поеду туда, – решительно заявила она. – Если я сумею его найти, у меня будет больше шансов узнать о Мартине, чем у вас, если он действительно ездил к тому священнику по поручению Стивена. И я готова отправиться туда прямо сейчас. – Она посмотрела на Тильду. – А вы возвращайтесь к своим делам. Не хотелось бы, чтобы ваша хозяйка уволила вас, даже если вы отсутствовали по уважительной причине. – Она посмотрела на Телмана. – И спасибо вам за все, что вы сделали. Знаю, это отняло у вас немало времени…

В ответ тот лишь пожал плечами. Почему-то в эти минуты слова приходили ему в голову с большим трудом. Он даже не смог сказать, почему это так для него важно. Шарлотта встала из-за стола; все поняли это как сигнал того, что разговор окончен и они свободны.

***

Шарлотта шагала по прилегающим к Севен-Дайлз улицам. Для этой вылазки она надела очень старую юбку, которую как-то раз случайно порвала и потом не слишком удачно зашила. Чтобы не выделяться из толпы, она не стала надевать жакета, а накинула поверх простой блузки шаль – так обычно одевались женщины, работавшие в этой части Лондона или приходившие сюда за покупками.

И все равно она смотрелась здесь инородным телом, ибо бедность имеет не только свой внешний вид, но и запах. Ей казалось, что она знала, но, увы, она забыла, сколько бездомных сидели, сгорбившись, в дверных проемах или же с печальным, унылым видом стояли рядом с кучами тряпья или старой обуви, в тщетной надежде, что кто-то купит их немудрящий товар за пару пенсов. Но скорее пройдет мимо.

Вдоль середины улицы тянулась открытая канава с почти стоячей водой. Человеческие отбросы были повсюду, равно как и исходящий от них смрад, – что неудивительно, ибо здесь не было чистой воды, даже для питья, не было мыла, не было сухого, теплого жилья, иными словами, ничего, что облегчило бы голод и жуткую скученность.

Она шла среди них, опустив голову, не только с тем, чтобы быть похожей на них, не обласканных жизнью, но и потому, что ей было страшно на них смотреть, страшно заглянуть им в глаза, зная, что она в любую минуту может уйти отсюда, а они – никогда.

Шарлотта осторожно начала расспрашивать про солдатского священника. Ей стоило немалого мужества и силы воли подойти к кому-нибудь и заговорить. Ее голос мгновенно выдал бы в ней чужака, и это невозможно было скрыть. Говорить так, как говорили они, значило бы передразнивать их, а себя выставить притворщицей, еще до того, как она задаст свой первый вопрос, не говоря уже о том, чтобы получить на него ответ.

В первый день ей удалось лишь отсечь ряд вероятностей. Успех пришел к ней на второй день, после обеда, причем совершенно неожиданно. Она шла по Дадли-стрит, прокладывая себе путь между грудами поношенной обуви, сваленной не только на корявом булыжнике тротуара, но и на дороге. Рядом с ними, одни, без взрослых, сидели дети. Некоторые плакали, другие полусонно наблюдали за тем, как мимо них шагают прохожие.

Вскоре навстречу Шарлотте попался какой-то мужчина. Она отметила, что шагал он легко, как будто давно привык ходить по здешним улицам. Лет сорока с небольшим, вида совершенно непримечательного, довольно худой, в старом пальто. Был он без шляпы, а его каштановым волосам пошла бы на пользу стрижка. Шарлотта остановилась, уступая ему дорогу. Он явно шагал по делам, и она не хотела бы его задерживать. К ее великому удивлению, незнакомец тоже остановился.