Если б только Гилберт не позволил своей гордыне и жажде мщения затуманить здравый смысл, он давно бы уже понял, что она невиновна. От скольких мук они были бы тогда избавлены…

Он уже готов был оторваться от стены и заглянуть в окно, чтобы обнаружить свое присутствие, но тут опять услышал голос Каролины.

— Что ж, поскольку этот гибрид действительно принадлежит мистеру Льюису, а вернее, его сыну, — мы должны отдать ему все новые сорта.

— Что-о?! — взревел Питер так оглушительно, что Гилберт опять прижался к стене.

— Я забыла тебе сказать, — устало пояснила Каролина. — Льюис-младший вчинил нам иск, требуя вернуть гибрид его отца.

Питер вскочил и принялся расхаживать по комнате.

— Что ж, это справедливо, — признал он. — Но отдать новый сорт? Нет, голубка, он наш. — Голос ботаника дрогнул от гнева. Никто не посмеет отнять у него любимое дитя!

— Но, — Каролина судорожно вздохнула, — та орхидея была краеугольным камнем всех наших исследований…

Питер молчал, и Гилберт заколебался. Теперь, убедившись в невиновности Каролины, он просто не имел морального права подслушивать, и все же этот разговор захватил его не на шутку.

— Послушай, голубка, — взволнованно сказал Питер, не заметив, что гул пылесоса стих. — Согласен, твой отец поступил гадко. Похитить у человека труд всей его жизни… — Он с отвращением помотал головой. — Не знаю ничего более отвратительного. Но ведь я семь лет работал над этим проектом! Семь лет! И новые сорта — дело моих и только моих рук. Я использовал и другие гибриды, а не только тот, что выведен Льюисом, так что его сын имеет не больше прав на черную орхидею, чем мы — на украденный гибрид.

Каролина вздохнула и встала, не замечая, что в дверях гостиной неподвижно замерла Милеа.

— Знаю, Питер, — сказала она, кладя руку на плечо старого друга. — Но что же нам делать? Без первой орхидеи не было бы ни одной из последующих…

— Без меня тоже, — ровным голосом проговорил тот. — Я слишком многое отдал этому цветку, чтобы сейчас так легко сдаться. К тому же, если наша последняя орхидея не окажется черной, то я уж и не знаю, появится ли такая когда-нибудь на свет. Я сделал все, что мог…

— Пожалуйста, Каролина! — зазвенел голос Милеа, и оба разом обернулись к девушке. — Не проси его об этом, не надо! Простите, что я невольно услышала вас, мне казалось, что вы уже закончили разговор. — Она шагнула к Питеру и встала рядом с ним. — Не требуй, Каролина, чтобы он отрекся от своей мечты!

Каролина смотрела на друзей полными слез глазами:

— Но Гилберт Льюис…

— Я этого не потребую, — прозвучал от окна низкий мужской голос, и все трое вздрогнули.

Питер рывком обернулся и тотчас узнал страхового инспектора.

— Ты?!

— Берт! — вскрикнула Каролина.

Милеа с любопытством воззрилась на пришельца.

Первой пришла в себя Каролина.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросила она.

— Я следил за тобой, — просто ответил Гилберт, влезая в окно. С его длинными ногами сделать это было совсем не трудно.

В глазах Милеа вспыхнули задумчивые искорки. Как этот человек смотрит на Каролину…

— Тебе-то какое дело до всего этого? — прорычал Питер. — Мы ничего не собирались страховать.

— Питер, — прервала его Каролина, — это Гилберт Льюис, сын Стивена. Настоящий владелец орхидеи.

— Однако ни по закону, ни морально я не могу претендовать на ваши гибриды, — твердо сказал Гилберт прежде, чем Питер успел опять взорваться. Повернувшись к мрачному как туча ирландцу, он в упор поглядел на него. — С тех пор, как отец, умирая, рассказал мне о похищенной орхидее, я искал ее по всему свету. Отец годами трудился, пытаясь вывести цветок с черными пятнышками. Когда его украли, он… Врачи сказали, что он умер от рака, но на самом деле убила его не болезнь. Уж кто-кто, а ты это должен понять.

Питер побледнел, вспомнив, как только что грудью встал на защиту своего детища. Если б сейчас его украли… Ирландец кивнул.

— О да, — сказал он мрачно. — Мне очень жаль… в самом деле жаль, что с твоим отцом случилось такое.

— Берт! — Голос Каролины дрожал от боли. — Я понимаю, что это уже ничего не изменит, но все же хочу извиниться за отвратительный поступок моего отца. — Слова, пустые слова! Она не в силах была смотреть в его янтарные глаза. — Прости, Берт…

— И ты меня прости, — сказал он тихо.

Каролина вскинула голову:

— За что?

— За то, что я считал тебя сообщницей отца и не посмел довериться голосу собственного сердца…

Темные глаза Милеа расширились, и по ее губам скользнула понимающая улыбка. Только Питер, не замечавший ничего вокруг, думал о своем.

— Так насчет моего гибрида… — начал он.

Гилберт с неохотой оторвал взгляд от Каролины.

— Что? Ах, да. Как я понимаю, ты хотел вырастить черную орхидею?

— Да, — сказал Питер и смолк, внимательно глядя на него.

— И гибрид моего отца сыграл важную роль в этом проекте?

Ирландец открыл было рот, чтобы все отрицать, но так и не смог покривить душой.

— Да, — с трудом повторил он.

В этот миг Гилберт понял, что его отец наконец-то обрел покой. Алчный негодяй похитил его любимое детище, но потом оно попало в руки кристально честного человека. Как бы ликовал Стивен Льюис, узнав, что благодаря его гибриду будет создана черная орхидея!

Гилберт кивнул.

— Что ж, — сказал он, — тогда поделим все пополам, согласны? Я хочу только, чтобы во всех публикациях о черной орхидее был упомянут вклад моего отца. Если твой цветок окажется черным, вас ждет мировая слава. Так пусть же и имени Стивена Льюиса будут возданы надлежащие почести!

Питер широко улыбнулся.

— Ни на что иное я бы и не согласился.

Гилберт вновь повернулся к Каролине. Наконец-то…

Тонкие пальцы крепко сжали руку Питера, и он заглянул в нежное, прекрасное лицо Милеа.

— Пойдем, — сказала она тихо, но настойчиво. — Пойдем погуляем.

— Но орхидея… — начал Питер и повернулся за помощью к Берту Льюису, но тут увидел, что тот неотрывно смотрит лишь на Каролину, и усмехнулся, начиная кое-что понимать. — Да, конечно, — сказал он. — Мы прогуляемся возле скал.

Ни Гилберт, ни Каролина его не услышали. Просто оба они постепенно осознали, что остались одни.

Каролина приподнялась было с дивана, но Гилберт проворно опустился перед ней на колени и обвил крепкими руками ее талию. Янтарные глаза его были совсем близко.

— Берт…

Он покачал головой.