— Его величество попросил меня съездить в Дувр, встретить его сестру Мэри и проводить с почетным эскортом в Лондон.

— Я так рада, что она приезжает. Конечно же, печаль ее велика, но брат и сестра наверняка найдут друг в друге поддержку и опору.

— Сегодня во второй половине дня я собираюсь отвезти мистера Берка в Роухемптон, — продолжил Грейстил. — Хотя теперь он подчиняется тебе, ты, надеюсь, согласишься с тем, что указания опытного управляющего пойдут хозяйству только на пользу. Эмму же я перевезу сюда.

Сейчас Грейстил говорил с ней сухо и официально, как если бы разговаривал с незнакомкой, и Велвет прекрасно понимала, что он все еще злился на нее за отказ оставить Карла и отправиться вместе с ним в Болсовер. Ей подобное поведение мужа представлялось неразумным, но она надеялась, что поездка в Дувр успокоит его и он со временем смягчится.

В Хемптон-Корте Велвет и Эмма получили в свое распоряжение несколько комнат. Окружавшие дворец сады и парки оказывали умиротворяющее воздействие, и госпожа со служанкой большую часть времени проводили на воздухе, наслаждаясь мягким сентябрьским солнцем. Несколько раз навещать короля приезжала графиня Каслмейн, дольше чем на два дня она никогда не оставалась. И конечно же, король не устраивал никаких развлечений; он не играл в карты, не слушал музыку и ограничивался лишь длительными прогулками по парку в сопровождении своих собачек. Кроме того, каждый день посещал утреннюю и вечернюю службы в дворцовой часовне.

Велвет частенько встречала короля где-нибудь в парке, и они прогуливались вместе. Как-то раз она обнаружила Чарлза, сидевшего в одиночестве на садовой скамейке.

Приблизившись к нему, она спросила:

— Вам бы хотелось побыть в одиночестве, сир?

— Король всегда одинок — даже если вокруг него толпа. — Грустно улыбнувшись, он добавил: — Присаживайся, прошу тебя.

— Мне кажется, что это справедливо по отношению ко всем людям, сир, а не только к королям, — заметила Велвет, усевшись рядом с ним.

Карл пожал плечами:

— Знаешь, мне эта мысль никогда не приходила в голову. Но возможно, ты права… — Немного помолчав, король продолжал: — Смерть Генри стала для меня ужасным ударом, и мне трудно смириться с ней.

— Это несправедливость судьбы, сир. Он был так молод, но рок скосил его во цвете весенних лет. Как раз тогда, когда вы получили возможность дать ему все, жизнь отлетела от него.

— А моя… пошла прахом.

— Вы испытываете чувство вины, но это пройдет, — сказала Велвет. — Когда моя мать умерла во Франции, это казалось мне несправедливым до такой степени, что у меня разрывалось сердце. Она все принесла в жертву и многие годы прожила в ссылке. Если бы ей удалось дожить до реставрации монархии, она вернулась бы в Англию и зажила счастливо в своем доме, который прежде с такой любовью обустраивала. Вернувшись домой без нее, я испытывала чувство вины, но потом поняла, что ни в чем перед ней не провинилась, и чувство вины постепенно оставило меня.

— Ты очень умна, Велвет. Умна, несмотря на свою молодость.

— Не так уж умна. И я до сих пор осуждаю отца. Вместо матери он привез в Англию другую женщину. И эта дама по имени Маргарет живет счастливо в доме, обустроенном моей матерью. Меня не оставляет чувство, что он предал мою мать, предал меня. В результате мне стало очень трудно доверять мужчинам.

— А вот я всегда доверял Монтгомери, и он ни разу не подвел меня.

— Я не о муже сейчас говорила.

— Неужели?

Король усмехнулся и внимательно посмотрел на свою собеседницу.

Велвет отвела глаза и сменила тему:

— Сир, если вы будете разговаривать с Генри, то вам будет казаться, что он все еще с вами, и это облегчит вашу боль.

— Возможно, души тех кого мы любили, всегда с нами… — со вздохом пробормотал король. — Ты мой близкий друг, Велвет. И я надеюсь, что тебе удастся подружиться с Екатериной Брагансой, когда она приедет в Англию и станет королевой. Она наверняка будет чувствовать себя здесь потерянной и одинокой. По крайней мере — первое время.

— Сир, можете не беспокоиться, мы с ней обязательно подружимся.

«Мы с вами оба знаем, что Барбара невзлюбит ее и постарается отравить ей жизнь», — мысленно добавила Велвет.

— Теперь я чувствую себя куда лучше, — продолжил король. — Может, погуляем еще немного?

Они поднялись со скамейки и направились ко входу в садовый лабиринт. Свернув несколько раз не туда, куда следовало, они поняли, что заблудились. Чарлз поднял глаза к небу и тихо проговорил:

— Генри, выведи нас из этого хитросплетения кустов и деревьев.

Внезапно на тропинку прямо перед ними выбежал из-за кустов зайчонок. Увидев их, он испугался и упрыгал по дорожке, ведущей влево. Засмеявшись, как дети, они устремились следом за зайчиком и довольно быстро выбрались на центральную тропу. Затем вышли из лабиринта и направились ко дворцу.

Через несколько дней Король и его ближайшие друзья, проводившие с ним время в Хемптон-Корте, вернулись в Уайтхолл. А на следующий день Велвет отправилась на очередной сеанс позирования к Мэри Бил.

— Ваш портрет почти закончен, миледи, — сказала художница. — Надеюсь, он вам понравится.

— Вы очень талантливая, Мэри. Поэтому я и получилась у вас такая красивая, — проговорила Велвет и невольно вздохнула.

Ей хотелось подарить этот портрет Грейстилу, но в их отношениях наметилась очередная трещина, и она не знала, удастся ли как-нибудь заделать ее.

— Но вы действительно красивая женщина, потому-то я и решила написать вас в виде Венеры, — ответила художница. — Полагаю, вам больше нет нужды посещать мои сеансы. Я могу завершить задний план и окантовку без вашего присутствия. Приходите на следующей неделе, чтобы посмотреть окончательный результат.

— Спасибо за прекрасную работу и терпение. — Велвет тихонько вздохнула, внезапно осознав, что у нее уже нет ни малейшего желания забирать к себе этот портрет.

— Я только что беседовал с капитаном голландского торгового корабля, прибывшего в Дувр сегодня утром, — заявил Монтгомери своим гвардейцам. — И капитан сообщил, что накануне видел в порту Гааги корабль леди Мэри, почти готовый к путешествию через Канал. Но к сожалению, на борту не хватало самого главного — самой леди Мэри и ее придворных дам.

— Октябрьские штормы способны надолго задержать отход судна, — заметил один из гвардейцев.

— Надеюсь, леди Мэри понимает, что в ноябре погода будет еще хуже, — проворчал Монтгомери. Внезапно вспомнив о жене, он подумал: «Похоже, все дамы такие… Всегда хотят все сделать по-своему». — Так что, считайте, вы получили двухдневный отпуск, — добавил капитан. — Постарайтесь только, чтобы в среду, когда вернетесь сюда, от вас не слишком разило спиртным.

Лорд Монтгомери внезапно обнаружил, что непредвиденная задержка в Дувре предоставила ему слишком много времени для раздумий, причем думал он, как правило, о том, что сейчас могло происходить в Хемптон-Корте. Грейстил решительно гнал от себя эти мысли, но они, терзая его, возвращались снова и снова, и он ничего не мог с этим поделать — перед ним то и дело возникала Велвет, гуляющая по саду наедине с королем, и Грейстил с каждым днем все больше мрачнел.