— Может быть, это и к лучшему, отец.

— Не всегда. На нашем празднике одним из состязаний будет рукопашная схватка. Такому, как он, вполне под силу обеспечить нам победу. Сюда прибудет сэр Вирджил Райзинг со своим отрядом — уж не помню, когда нам в последний раз удалось одержать над ним верх в рукопашной.

У Розалинды вырвался вздох облегчения. Она лучезарно улыбнулась отцу:

— На такого можно положиться. В рукопашной он не подведет, это точно.

— Я не сомневался, что услышу твои заверения. Но все же мне необходимо узнать, что он за птица. Ты с ним провела немало времени, спасла его от наказания, да к тому же наверняка залечивала ему рубцы. Ты ему доверяешь, и он тебе платит той же монетой. Вызови его на откровенность, Розалинда. Выведай все, что можно. Я не отрицаю его достоинств, но мне нужно знать всю его подноготную.

«Всю его подноготную». Слова отца звенели в ушах Розалинды до самого окончания ужина. «Выведай все, что можно». А как быть с тем, чего рассказать нельзя?

Впрочем, ее любопытство было едва ли не сильнее, чем оправданный интерес отца. Эрик оставался для нее загадкой. Присущая ему дерзкая независимость никак не вязалась с жалким положением, поэтому неудивительно, что отец сразу обратил на него внимание. А его боевые навыки тем более не могли остаться незамеченными, ибо сэр Эдвард в первую очередь оставался воином. В свое время он, не ведая сомнений, стал на сторону Матильды и ее сына Генриха Второго, чтобы добыть для него корону. С тех прошло два года, но он по-прежнему рвался в бой. Неудивительно, что он стремился подобрать себе самых лучших ратников, чтобы не ударить в грязь лицом в предстоящей рукопашной схватке. Розалинда, как и ее отец, была уверена, что Эрик войдет в число избранных воинов.

Но как получилось, что он достиг вершин в ратном деле? Этот вопрос не давал покоя ни отцу, ни дочери.

Розалинда вышла из-за стола раньше других, оставив отца наедине с его собственными мыслями и доверив дворовым мальчишкам, которые теперь были неплохо обучены, убрать посуду. У самого выхода она заметила Эдит и вспомнила, что хотела с ней кое-что обсудить.

— Добрый вечер, миледи — Эдит готова была вскочить из-за стола, не закончив трапезу.

— Я тебя не тороплю, — Розалинда удержала ее за плечо. — Поговорим после завтрака. Я тебе объясню, как использовать разные приправы. Мы с тобой отмерим нужное количество специй и завяжем их в отдельные узелки, чтобы ты могла при необходимости добавлять к яствам любую смесь.

— Конечно, миледи, с радостью. Я вас не подведу.

— Я знаю. — Розалинда потрепала Эдит по плечу и направилась к двери.

В этот миг она встретилась взглядом с Эриком. Он отужинал, но не торопился подниматься из-за стола, смакуя густой эль. Розалинда поспешно отвела глаза и не остановилась. Но этот мимолетный взгляд был красноречивее всяких слов. Ее бросило в краску, внутри стянулся тугой узел. Выйдя за порог, она помедлила, чтобы перевести дыхание, но не тут-то было. Предмет ее беспокойных мыслей возник прямо перед ней, словно был уверен, что она будет его поджидать за дверью. У Розалинды задрожали колени.

— Давай-ка пройдемся, тихо и чуть хрипловато сказал Эрик. Он поднял руку и тыльной стороной ладони отвел с ее щеки непослушный завиток.

Розалинда уже приготовила резкую отповедь, но от этого прикосновения слова застряли у нее в горле. Она прижалась к грубой каменной кладке, желая только одного: чтобы он скрылся с ее глаз, чтобы не бередил ей душу опасными чувствами.

— Я по тебе скучал, — шепнул он, не дождавшись ответа, и осторожно провел пальцами по ее щеке от уха до подбородка — Ты, наверно, гоже?

— Нет, — соврала Розалинда и, задыхаясь, повторила:

— Нисколько.

В полумраке она не видела его лица, но услышала едва слышный смешок. Эрик подступил еще ближе и оперся рукой о стену, отрезав Розалинде путь к спасению. Другой рукой он взял ее за подбородок и поднял к себе ее разгоряченное лицо.

— Ах ты маленькая лгунья. Роза. Уста, словно мед — так бы и пил их сладость. Почему же они источают такую бесстыдную ложь? — Он коснулся загрубевшим пальцем ее нижней губы. — Ты ведь говоришь не правду, нарушая обет, данный перед Богом и людьми. Разве пристало моей жене так себя вести?

— Тебе от меня нужно только одно, дрожащим голосом произнесла Розалинда.

— Интересно, что же? — Он насмешливо изогнул бровь.

Мое… мои… будто ты сам не знаешь, негодяй! Тебе только бы добиться своего!

— Добиться своего? — Он опять рассмеялся и прижал Розалинду к стене так, что она охнула. Его могучий торс сдавил ее полную грудь, живот, и бедра, твердые, как сталь, беспощадно мучили ее мягкое тело. Он зарылся лицом в девичьи волосы и нашел губами мочку уха. — Мы оба знаем, что я могу поступать с тобой так, как мне хочется. — Не оставляя сомнений в своих намерениях, он настойчиво прижимался к ней чреслами. Розалинде показалось, что она вот-вот расплавится от вспыхнувшего в ней жара. — Теперь дело за малым: объявить во всеуслышание о нашем обручении и тем самым заявить свои права на замок.

— Ох! — задыхалась Розалинда, тщетно пытаясь высвободиться ее сразило это беззастенчивое признание. — Отпусти сейчас же, подлое отродье!

— С таких нежных уст срывается такая грубая брань! Но почему-то твое тело. Роза, говорит мне совсем другое. Вот смотри. — Он провел рукой по ее груди и задержал пальцы у набухшей вершины.

Розалинда была бы рада уличить его во лжи, но знала, что он видит ее насквозь. Под его потеплевшим взглядом по ее телу пробежали обжигающие искры. Она обреченно закрыла глаза, не в силах более противиться истине.

— Ах, моя сладкая Роза, — шептал он, осыпая ее лицо легкими поцелуями — Повтори-ка еще разок, как ты меня ненавидишь.

Розалинда только проглотила застрявший в горле комок, когда Эрик нашел губами нежную впадинку у нее на шее. Ее руки сами собой потянулись вверх, чтобы заключить его в объятия. Она прильнула к нему всем телом, поддавшись желанию, которое готово было хлынуть через край и поглотить их обоих.

— Ненавижу тебя, — произнесла она дрожащим шепотом. — Ненавижу.

Эрик оторвал ее от стены и крепко обнял.

— Если такова твоя ненависть, представляю, какой будет любовь. Мне есть за что бороться…

Он не договорил, собираясь накрыть ее губы поцелуем, но тут распахнулась дверь главной залы, и на каменные ступени легла дорожка света. Черный Меч мгновенно отпрянул и загородил собой Розалинду. Одними губами он приказал ей затаиться, а потом сделал осторожный шаг в сторону, увлекая ее за собой в темноту, но не разжимая объятий. На ступенях остановились двое мужчин.

Розалинда была слишком взволнована близостью Черного Меча, чтобы обратить внимание на тех двоих, пусть даже оказавшихся совсем рядом. Она уткнулась лицом в его шею, вдыхая неповторимый мускусный запах его сильного тела, пьянящий и возбуждающий. Но стоило одному из мужчин заговорить, как она вздрогнула от ужаса.