— Скажите, пожалуйста, как царь терпит все это? Неужели никак нельзя довести до его сведения обо всем этом? — с горечью спрашивал он меня.

Конечно, тюрьма оказалась для него не бесполезной школой, хотя дней через десять он был уже выпущен.

Лично мы с женой попали в сеть Новицкого по следующей причине.

Месяца за два до этой роковой ночи в Киеве появился из‐за границы социал-демократ Теслер. Приехал он с задачей организовать социал-демократическую партию. Он был на Минском съезде, — чуть ли даже не по его инициативе этот съезд был созван; в Киеве вел энергичную партийную работу622.

В числе лиц, вовлеченных им в партию, был и наш жилец, студент Вержбицкий623.

Я жил тогда в небольшом двухэтажном деревянном домике, стоявшем в глубине громадного, более чем в десятину624, совершенно пустого сада625; в то время такие сады были не очень большой редкостью и даже не удорожали квартир (я за свою квартиру в три комнаты с верандой платил всего 27 рублей в месяц). Квартиру в нижнем этаже занимали мы, а одну комнату у нас снимал Вержбицкий. У нас была прислуга, но она жила в кухне, в отдельном флигеле. Верхний этаж занимала еврейская семья Эвенсон.

Эвенсон был типичный интеллигентный (или даже полуинтеллигентный) киевский еврей. Интеллигентности его хватало на то, чтобы плохо переводить с немецкого то повести, то статьи для издателей дешевых книжонок, плативших за работу гроши; сверх того он занимался самыми разнообразными делами626. Жена его тоже сменяла разные профессии; в это время, кажется, служила корректоршей в типографии. У них было множество детей, числа которых я определить не могу, от года до лет 12–13. Прислуги они не держали. Политике оба были чужды, хотя госпожа Эвенсон приходилась не то сестрой, не то кузиной известному революционеру Минору.

И вот в нашей избушке на курьих ножках появился Теслер. Он бывал у Вержбицкого — и только у него. Ни мы с женой, ни тем более Эвенсон не имели о нем никакого представления и не знали его ни по фамилии, ни в лицо. Теслер впоследствии рассказывал, что в нашем саду он несколько раз встречал шпиона и одного будто бы даже поколотил, потому что у него при виде шпиона, по его словам, всегда чесались руки. Я склонен думать, что этот рассказ — простая выдумка, потому что Теслер не был лишен некоторых черт Хлестакова. Привел ли шпиона в наш сад он или у нас был свой собственный, я не знаю; думаю, что первое предположение ближе к истине. Как бы то ни было, Теслера выследили, но наш или его шпион был, очевидно, не на высоте своей задачи и не сумел выяснить даже того, к кому именно в нашем небольшом домике ходит Теслер.

Нетрудно понять, как решил эту задачу Новицкий. С полной логичностью он постановил: арестовать все взрослое население дома. Кухарку Водовозовых не трогать, ибо она живет в отдельном флигеле.

Я уже рассказал, какую цену заплатил за это решение задачи. Эвенсонам далось оно тоже не даром. К ним полиция пришла уже под утро и после ареста забрала обоих.

— А как же дети?

— А нам что за дело?

И вот мать должна была оставить эту свору рыдающих детей на произвол судьбы. На беду, у них в этот день, как, впрочем, почти всегда, не было ни копейки денег, которые они могли бы оставить детям. Дав какие возможно инструкции детям, направив их к каким-то родственникам, они уложили, что было нужно для тюрьмы, и уехали или, точнее, были увезены, как и мы, на двух извозчиках отдельно друг от друга.

Когда Эвенсона вели в ту же камеру, где был и я, я был поражен его видом. Он был бледен как мертвец и совершенно пришиблен; почти не мог говорить и ничего не понимал. Его жена очутилась вместе с моей женой и была немного в лучшем состоянии. Ее, впрочем, освободили в тот же день. Эвенсона освободили вместе со мной через 10 дней627.

В числе арестованных, кроме сидевших в моей камере, были первые деятели социал-демократической партии в России Теслер628, Тучапский, Эйдельман, Константин Прокофьевич Василенко629 (брат630 Николая Василенко) и другие, но в тюрьме их я не встречал, так как они сидели в одиночных камерах.

Виновником нашего и эвенсоновского ареста, как я уже сказал, был Теслер. Но вина его состояла здесь только в неосторожности и ни для кого не повлекла за собой особенно тяжких последствий. Других он погубил тоже по неосторожности. А в одном случае он принес большой вред человеку, причем вину его нужно квалифицировать словом гораздо более сильным. Это произошло следующим образом.

По приезде в Киев Теслер остановился у Всеволода Лопатина, с дочерью которого Ниной был дружески знаком в Швейцарии. Всеволод Лопатин — брат известного шлиссельбуржца Германа Лопатина, инженер, служивший на Юго-Западной железной дороге631. Сам он активно в революционном движении не участвовал, но всегда был готов оказать услугу революционерам и потому охотно предложил Теслеру свое гостеприимство. Вскоре после приезда Теслера в Киев Лопатин вместе с дочерью уехал на время в Петербург, а перед отъездом поставил Теслеру одно условие: никакой нелегальщины не держать в других комнатах, кроме своей. Теслер же, оставшись в квартире один, снес прежде всего всю свою нелегальщину в кабинет Лопатина. Там она и была найдена. В результате Лопатин был обыскан в Петербурге, а в Киеве уволен со службы632. Правда, как очень талантливый инженер, он скоро нашел себе другую службу, в Вильне.

Лопатин говорил, что если бы он не имел самых хороших отзывов о Теслере от заслуживающих доверия людей, то счел бы его за провокатора. И действительно, несмотря на этот поступок Теслера, никто в провокаторстве его не заподозривал и даже какому-нибудь моральному осуждению со стороны партии он не подвергся. Отчасти это объясняется тем, что он мужественно вел себя на допросах, брал все что можно на себя и в конце концов был сослан в Восточную Сибирь. Дальнейшей его судьбы я не знаю.

Для меня началась тюремная жизнь, к счастью продолжавшаяся недолго. Первый день остался особенно в памяти не только в силу естественного обилия новых впечатлений, но и вследствие сильного голода, который я чувствовал. Увезли нас из дому, почему-то не позволив нам напиться чаю, и весь первый день переводили из камеры в