Однако давайте начнем с рейса Northwest 255. Он направлялся из аэропорта Вейн-Каунти в Детройте вечером 16 августа 1987 года. Пунктом назначения являлся Финикс. В кабине было два опытных пилота — Джон Меус и Дэвид Доддс.

Все места в самолете были заняты. На борту находилось почти 150 человек. Студенты колледжей, новобрачные, игрок Phoenix Suns. Инженер с аккуратными усиками по прозвищу Капитан Кранч. Девочка-подросток из Калифорнии с вышитым на толстовке именем ее бойфренда. Четырехлетняя Сесилия с братом и мамой{1}.

Пока самолет буксировали от зоны посадки, два пилота были в приподнятом настроении. Они шутили и напевали что-то себе под нос.

Началась процедура проверки. Тормоза? Есть. Насосы? Есть. Механизм замыкания электроцепи? Есть. Во время процедуры пилотов отвлекали — смена взлетной полосы, спор о взлетном весе, переговоры с диспетчером…

Наконец Меус начал разгонять самолет по полосе. Что-то не понравилось ему в подаче топлива.

— Уровень не держится, — отметил он.

— Не будем взлетать? — спросил Доддс.

— Ладно, мощность нормальная, — сказал он. — Автомат тяги не включился.

Самолет разогнался больше 200 км/ч. Шасси оторвались от земли. Самолет был в воздухе, но сразу начал крениться. Со стороны он выглядел как огромный воздушный змей, а не как 40-тонная железная машина.

В кабине зазвенел предупреждающий сигнал сваливания. Крыло врезалось в здание, самолет вынесло на шоссе, и он загорелся. За исключением маленькой девочки все, кто находился на борту, погибли.

Сначала казалось, что причиной катастрофы стало внезапное возгорание в двигателе. По другой версии, взлетная полоса была слишком короткой и самолет не успел набрать нужную скорость. Как и во многих катастрофах, свою роль сыграла роковая случайность: оказалось, что система оповещения взлета в тот момент не работала нормально.

Но в конце концов эксперты определили, что Меус и Доббс не выпустили закрылки. Это своего рода воздушные рули, помещающиеся на крае крыла, обеспечивают взлет, и большой самолет просто не способен лететь с невыпущенными закрылками.

Многие специалисты не могли в это поверить. Проверить положение закрылков перед взлетом — все равно что открыть дверь гаража, прежде чем въезжать туда. Это очевидно, и пилоты имели все возможности сделать это, в том числе за те десять минут, которые они выруливали на взлетную полосу.

Но даже когда самолет начал трястись и крениться, Меус и Доббс не определили причину. Они как будто не понимали, что происходит. Один из членов Национального совета транспортной безопасности позже писал, что катастрофа произошла из-за полной «слепоты» пилотов{2}.

Мика Эндсли помогает будущим пилотам видеть — и учиться. Она старается избавить их от «слепоты», погубившей пассажиров рейса Northwest.

Когда произошла эта катастрофа, Эндсли жила в Лос-Анджелесе и готовилась получить докторскую степень по проектированию систем в Университете Южной Калифорнии. Катастрофа в Детройте произошла поздно вечером в воскресенье, и Эндсли, вероятно, услышала о ней в новостях. Еще много дней после этого газеты пестрели заголовками вроде «Повороты судьбы: жизнь или смерть».

По роду своей деятельности Эндсли приходилось много думать о причинах авиакатастроф, и она считала, что главная проблема в так называемой ситуационной осведомленности — форме восприятия окружающей обстановки. Ситуационная осведомленность как навык имеет давнюю историю, и по меньшей мере со времен Первой мировой войны пилоты обсуждают подлинную его природу и роль в управлении самолетом{3}.

В момент той катастрофы ситуационная осведомленность являлась еще туманной идеей, и ее часто считали чем-то врожденным, выигрышным билетом ДНК-лотереи. Но Эндсли была инженером, а не пилотом. Ей требовались данные, а не драматические истории. Она провела серию экспериментов, посвященных ситуационной осведомленности, показав, что люди могут оттачивать эту способность. Это тип мастерства, которое можно целенаправленно совершенствовать с помощью практики и рефлексии.

Эндсли обнаружила, например, что почти любой пилот может неправильно определить проблему, если ему недостает базовых знаний. Она также выяснила, что очень важны такие метанавыки[29], как осведомленность и метасознание, и пилоты, не обладающие ими, чаще совершают серьезные ошибки. Она впервые продемонстрировала, что ситуационная осведомленность требует планирования и развития, а также знаний о взаимосвязях различных факторов, которое помогает пилоту решать проблемы в стрессовой ситуации.

Вскоре Эндсли стала внедрять свой подход на авиалиниях и летных школах, помогая им разрабатывать более эффективные программы тренировок. Она подталкивала пилотов к вопросам «А если?..» для развития более систематического понимания полета. А если это не сработает? А если этого не произойдет? А если откажет двигатель?

Эндсли также выступала за практическое использование навыка ситуационной осведомленности, за обучение как сознательную деятельность; Мика с коллегами часто присутствовала при занятиях пилотов на полетных симуляторах, помогая им вырабатывать более конкретное ощущение того, как работает ситуационная осведомленность. В то же самое время она подчеркивала ценность размышлений о мышлении и рекомендовала пилотам вести разговоры с самими собой, объяснять себе происходящее, переосмысливать причинные связи.

Сегодня многие программы — от базовой подготовки пилотов ВВС до медицинских школ — опираются на методики Эндсли, и, хотя невозможно точно оценить влияние ее работ, нет сомнения, что ее усилия помогают предотвращать авиакатастрофы.

На момент катастрофы Northwest каждый год в авиакатастрофах гибло около 2000 человек. Сейчас — менее 500. Точнее говоря, за последние 40 лет в США не было ни одной крупной катастрофы, произошедшей из-за того, что пилот не выпустил закрылки{4}.

Надеюсь, совершенно понятно, что тренировки ситуационной осведомленности во многом похожи на тот тип обучения, с которым мы уже встречались в этой книге. Мы много говорили о необходимости целенаправленного развития навыков — и о ценности распознавания связей между различными ситуациями. Как и Эндсли, мы обсуждали важность метасознания и принятия неопределенности реального мира. Как сказала мне Эндсли, цель обучения — любого обучения — заключается в «объединении информации ради формирования смысла».

В этом и заключается наука об обучении. В любой сфере — в математике или чтении, в биохимии или охоте, в игре на фортепиано или вязании свитера — существуют надежные способы, можно усовершенствовать знания и навыки, и даже нечто столь туманное и плохо определяемое на первый взгляд, как ситуационная осведомленность, на самом деле можно развивать.