— Тварь! — взвыл я и забился в путах.

Дед подошел ко мне, ласково погладил по голове, приговаривая:

— Давай, милок, борись… мясцо будет мягше, пустит сок.

Я взбрыкнул, попытался вцепиться зубами в руку.

— Но-но, — пожурил старик. — Еще меня обед не кусал. Ну ничего, потомись пока. А я пока твоего друга попробую.

Ключник хихикнул, подошел к столу. И лишь тогда я заметил, что с края столешницы свисает безвольная рука Шеда. Я повертел головой, в дальнем углу заметил блеск металла. Там было все: кольчуга, наручи, наплечники, меч… Значит…

— Шед! — заорал я что было мочи. — Шед, очнись! Пальцы рыцаря дрогнули, вяло шевельнулись. Я не видел его, он был слишком высоко. Но воображение нарисовало яркую картинку — голый до пояса воин лежит на столе, никак не может прийти в себя.

— Да тише ты, окаянный, — шикнул на меня дед. — И до тебя дело дойдет, не боись.

Он еще раз проверил остроту ножа, удовлетворенно цокнул языком. Сон! — мелькнула мысль. Просто сон! Кошмарный, чудовищный. Этого не может быть. На самом деле я лежу где-то на холодных камнях мостовой во дворе гентской мэрии без сознания. А невредимый рыцарь стоит над моим телом и хмуро улыбается. Меня отнесут домой, напоят лечебными настоями, дадут проспаться. Я проснусь утром как ни в чем не бывало и пойду на работу, буду делать боевого голема, увижу Лека, Мию, буду смеяться, болтать, пить пиво в ближайшем трактире. И все будет хорошо.

Старик не стал картинно заносить нож, выспренно говорить о своих злодейских планах, долго и сочно расписывать, что сделает с нами. Он примерился, отточенным плавным движением опытного лекаря-хирурга намахнул ножом. Раздался противный звук, словно режут плотную ткань, мокро хлюпнуло, на лице лесника появились маленькие, почти черные точки, размазались в кровавые дорожки.

— Ше-е-едд!!! — взвыл я.

Время загустело, остановилось. Все реально — с ужасом понял я. Можно до бесконечности обманывать себя, убеждать, что это сон, но, когда льется кровь человека, что дрался рядом с тобой, защищал тебя, тащил на себе, все становится на свои места. Я лежу, связанный, в избушке Ключника, а это самое существо, язык не поворачивается назвать человеком, разделывает на столе моего товарища. Как барашка или козу.

Кровь застучала в висках, как молот. В глазах поплыло, комната завертелась вокруг меня. Дрожа, я озверело рванулся из пут, уже не обращая внимания на то, что веревка ранит меня. Рыцарь опять слабо застонал, пальцы шевельнулись. Но в себя он так и не пришел.

— Шед! Очнись! — отчаянно крикнул я.

Без толку. Рыцарь без сознания. То ли по голове крепко ударили, то ли злое волшебство не давало от-крыть глаза. Я не видел, что делает старик, но движения были плавные, четкие. Вот он водит ножом, где-то нажимает, левой рукой поправляет, поддерживает. Звуки противные, мокрые, хлюпающие. Что-то хрустит, влажно лопается, рвется. Дед гундосит песенку, в такт притоптывает ногой, на лице хищная улыбка, в свете очага блестят острые белые зубы. На него брызгает красным, уже вся одежда и борода в крапинках.

— Хороша человечина, — бормочет он. — Жестковата, правда, но ничего, на безрыбье… Правда, Мурлыка?

Кот заходится истошным мявом, нарезает вокруг хозяина круги. Желтые глаза жадно горят, в них страшный непредставимый голод. Полосатый встает на задние лапы, подпрыгивает, маленький язычок яростно облизывает усы и пушистую морду, ноздри раздуваются, ловят вкусные запахи.

Дед отложил нож в сторону, руки по локоть в крови, с пальцев капает. Он тряхнул ими, потом стал жадно слизывать. Белоснежная борода и усы тут же стали красными, на чистенькой одежде расплылись багровые пятна. Кот взвизгнул, вцепился когтями в штанину старика.

— Кушать хочешь, сердешный? — затарахтел дед. — Сейчас-сейчас тебя покормлю. Чем бы тебя угостить? Ммм… Мышцы жестковаты, не угрызешь. Что за дурак, изматывал себя тренировками, надо кушать больше, чтоб быть жирным и сочным. Ага, вот-вот, вижу…

Лесник подхватил нож, нагнулся над столом, повозился немного. А когда поднялся, в ладонях оказалось нечто темно-багровое, почти черное, вяло подрагивающее, блестящее.

— Кушай, Мурлыка, печеночку, кушай, котик. Печень хорошая, нежная. Мм… объеденье!

Дед рубанул ножом, отсек добрую половину, остальное запихал себе в рот, стал жевать. На пол мокро шлепнулся кусок плоти. Кот с мяуканьем кинулся, жадно вцепился в печень, заурчал, стал рвать клыками и когтями.

Я застыл. Тело одеревенело. Завороженно смотрю на кровь. Горло свело от ужаса, даже кричать не могу. По щекам бегут огненные дорожки. Слезы. Не верю, не верю, не верю… В голове творится нечто невообразимое, сплошная круговерть мыслей, чувств. Хочется проснуться, но я не сплю. Это реальность. Смотрю на безвольную руку рыцаря, свисающую с края стола. По грубым мозолистым пальцам, привыкшим к рукояти меча, стекает тонкая кровавая дорожка, тяжелые капли редко стучат по грязным доскам пола.

— Хорошее мясцо, — облизнулся старик. — Сколько в нем силы, сколько ярости… Вкусно. Вот сейчас еще сердце попробую. Сердце должно быть еще лучше.

Старик подхватил нож со стола, замахнулся.

— Не делай этого, Ключник, — сказал я.

Голос словно чужой. Хриплый, холодный. Голос вурдалака, а не живого человека. Дед замер, осклабился.

— Что ты мне сделаешь, человечишка? — хохотнул он. — Я съем твоего товарища, а потом и тебя. Вы в моей власти.

— Я маг, — ровно произнес я. — Я уничтожу тебя.

— Ты не маг, человек, — хмыкнул старик. — Ты мой ужин. Будь ты чародеем, не попался бы так глупо.

Он зачерпнул полную ладонь крови, влил себе в рот, удовлетворенно крякнул. По бороде побежали темные капли, Я видел: от внешности добродушного старичка не осталось ничего. Морщинистое лицо жутко искажено, глаза полыхают потусторонним зеленым светом.

Весь в крови рыцаря, словно мясник. Не человек, демон Преисподней.

Я словно разделился на две части. Одна половина разума отошла в сторону, с ужасом глядя на происходящее и стеная. Зато вторая завладела телом, прочно вселилась в мозг, заставила сердце стучать ровно. Страх отступил, ужас, сковавший тело, ушел. По жилам потекло нечто огненное, жаркое.

Веревка сухо хрястнула, лопнула в нескольких местах. Я откатился в угол, подхватил меч рыцаря и вскочил на ноги. В теле заиграла злая сила, глаза застлала красная пелена. Меня распирало от мощи и яростного безумия. Мир воспринимался яркими кусками, словно кто-то быстро менял предо мной цветные картинки. Мысли в голове бродили чужие, даже чуждые. Я услышал чей-то быстрый шепот. Перед глазами замелькали странные закорючки, какие-то знаки, обрывки фраз, пылающие огнем. Мгир? — догадалась та часть меня, что отстраненно наблюдала за всем. Да, пришел ответ, тихий шелестящий шепот. Ты освободил меня. Я помогу. Не мешай.

Старик удивленно выпучил глаза, потом мерзко захихикал.