ободрить и удержать. Та был так бледна, что казалось либо вспылить, либо упадет в обморок от угрызений совести.

— Тут дело только в том, доверяете вы мне или нет. А так можете идти. Но это лишь слабость и нежелание победить. Ладно, оставшиеся, расскажите товарищам, — сказал тогда с сожалением.

Неожиданно трое задержались и не ушли. А еще двое задержались посмотреть. Сам же в это время повернулся к волшебнику.

— А можно внушить им не уходить?

Тот кивнул.

— Сделаю. Иначе мы точно пропадем.

— Тогда начинай.

И вот все остальные тоже вернулись, сами себе удивляясь. Вдруг один за другим стражи стали хохотать и не могли остановиться. Даже Саела. Хотя она и верила, но должна была ощутить все на себе.

— Иди, — тихо сказал растерянной и неуверенной Лире, — ты должна показать им.

Девушка тяжело вздохнула и подошла сначала к моей сестре. Затем сконцентрировалась и дотронулась. Та сразу перестала хохотать и восхищенно посмотрела на подругу. Лира же подошла к следующему стражу, и произошло тоже самое. Как и с третьем и с каждым последующим. Когда со всех были сняты ары, стражи были в легком шоке и молчали.

— Ну так что? Убедились? — спросил, невероятно гордясь любимой. — Тогда расскажите остальным, кто придет. Пусть подумают и поймут, что без Лиры мы не выстаем против волшебников. А они буду сражаться вместе с ведьмами.

В комнате стола потрясенная тишина.

— Думаю, мы закончили, — произнес, — надо готовиться к схватке.

Стражи же молча, еще не придя в себя, вышли из комнаты, оставив только меня, Лиру, Саену и волшебника.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил я Морена.

— Ты уверен, что они будут сражаться? — скептически спросил тот тихо, изучающе смотря.

— Будут. Это наш долг. Мы защищаем людей и не можем иначе, — ответил я, надеясь на то, что и другие это понимают. Как и то, как нуждаемся в изгоях.

Глава 52

Ведьмы напали через два дня. Ночью. Я проснулся от удушающего ощущения зла. А потом, немного отдышавшись и еще не поняв причину, с тоской бросил взгляд на пустое место рядом. Туда, где еще недавно лежала Лира и смотрела своими восхитительными глазами со страстью и любовью. Теперь это было как сон.

— Неужели она не изменит своего решения?

Не хотелось думать так….

Но тут же услышал снаружи крики ужаса. Люди из города бежали в замок в надежде спастись. Кричали и плакали дети, и в коридорах слышались шаги и растерянные голоса, еще не осознавшие пришедшую беду.

Я давно спал одетым, кроме одной ночи, а потому быстро нацепил меч, лежавший рядом, и выскочил из комнаты. Другие стражи уже тоже бежали к крыльцу.

— Сколько их? У всех есть оружие? Не забывайте про дар. Не обязательно касаться их, насыщайте оружие даром, — переговаривались стражи на бегу, спеша быстрее помощь.

Волшебники были более медлительны, но мы наделись, те тоже скоро присоединятся к нам. Навстречу бежали испуганные, грязные и окровавленные люди. Я оглянулся в поисках Лиры. Та бежала рядом с Саелой, сосредоточенная и суровая.

Мы вышли на поляну перед городом, выстроившись в шеренгу и в полном вооружении. Впереди виднелась опушка и дальше лес, а между нами сделанные наспех преграждения из стволов деревьев, выкопанные и прикрытые ямы, которые вряд ли могли надолго задержать ведьму или колдуна, разве что чуть дольше этих непонятных темных стражей. Ничего пока не было видно, но это было обманчиво. А нам нужно было как минимум дать время спастись людям, еще не успевшим добежать до замка. Их крики и панический ужас ощущался мной даже спиной.

— Что прикажешь делать? — спросила Лира громко, и все стражи посмотрели на меня.

Впереди в предрассветном сумраке темнел лес, а мой дар видел силуэты ведьм, людей и страшилищ.

— Как их много, — выдохнул невольно. — Но это ничего не меняет. Мы должны уничтожить каждую ведьму, колдуна или тварь, которая выдает себя за стража. Это оскорбление каждому из нас. И опасайтесь серповидных ножей. Ими они могут забрать ваш дар, нанося незаживающие раны.

— Как такое возможно? — спросил один из стражей, — не слышал о подобном.

Он был новеньким. Не застал мои рассказы.

— Не знаю, но именно так они пьют его, — сказал ему тогда. — И наш дар делает их сильнее. Так что аккуратнее. Используйте дар для собственного лечения. Даже во время боя.

Стражи стал быстро рассказывать новеньким все, что раньше говорил им сам.

Наконец к нам присоединились волшебники. Все они выглядели старше тридцати, а я теперь знал, что им значительно больше на самом деле. Впереди всех стоял Морен в длинной непривычной одежде, а на поясе заткнуто множество серповидных ножей…

— Кровь Таргила, — выдохнул я в шоке. — Как это понимать? — спросил тогда зло, показывая на ножи, — что это такое?

Для меня сам их вид и наличие у него было наравне с предательством, как удар в спину. Тот удивленно посмотрел.

— Это оружие волшебников, — ответил Морен. — Мы не можем ранить ведьму, но это причиняет ей раны, которые не заживают. Особенно если насыщаем своей силой. Только этим мы можем нарушить равенство противоположностей на время и захватить ту в плен или нейтрализовать.

При этом советник достал нож и показал мне поближе, а руны, которые так старательно перерисовывала Лира, засветились синим светом волшебника.

— Так это ваше оружие? — выдохнул тогда.

Все оказалось так просто.

— Да, — кивнул он, — а почему это вызвало такую реакцию?

— Таким ножом ведьмы делают надрезы, которые дает им доступ к нашему дару, — тихо сказал я, а волшебник застыл.

— Так это он? Гоар? — спросил он.

— Что? — не понял я.

— Это оружие называется гоар, — стал объяснять Морен. — Оно есть только у волшебника и выковано его силой.

— А что значат эти знаки? — спросил, ощущая внутри бешенство и злость. Мы могли узнать все так легко, но я не решился довериться.

Тот рассматривал, крутя в руках нож, а руны так и светились:

— Тут нет определенного смыла. Они нейтральные. Зависит от того, как использовать, как оказывается. А значение знаков примерно как сила, контроль, разъединение и дар.

— Просто отлично, — выдохнул я обескураженно. — А сколько у вас этих ваших гоаров?

— Не знаю. Они возвращаются к хозяину, если отданы добровольно или не в теле врага. Так что носим со собой десять, может чуть больше. Каждый волшебник сам решает.

— Можно мне один? — спросил тогда на всякий случай.

— Да, конечно.

Мне было неприятно брать нож в руки, но ощущение от переданного волшебником было другим. Тогда отпустил свой дар, и знаки загорелись оранжевым огненным