С этими словами она потянулась к нему за поцелуем – легким прикосновением губ к губам.

Он чуточку вздрогнул, когда между ними проскочила малюсенькая искра, но не отпрянул, а наоборот: потерся щекой о ее щеку, спутывая рыжие и белокурые пряди.

Клэри поерзала у него на коленях, устраиваясь поудобнее. За каминной решеткой приседало и подскакивало пламя, рассылая тепло, часть которого потихоньку начинала просачиваться в девушку. Она опиралась виском о плечо с белой звездообразной отметиной – символом мужской линии рода Эрондейлов – и размышляла о всех тех, кто пришел на эту землю до Джейса, тех, чья кровь, плоть и жизнь сделали Джейса тем, кем он является.

– А ты о чем думаешь? – спросил он, играя ее локонами.

– Да так… Сижу вот, радуюсь, что все тебе рассказала. А ты?

Он долго молчал, не сводя глаз с прыжков пламени. Затем:

– Помнишь, ты сказала, мол, Себастьян одинок? Я сейчас пытаюсь вспомнить, что это такое: быть с ним под одной крышей. Понятное дело, у него имелась куча причин мною пользоваться, но все же одной из них было желание видеть рядом того, кто умеет понимать. А ведь нас вместе воспитывали… Вот я и пытаюсь вспомнить, а нравилась ли мне его компания…

– Ну, не думаю. Ты в то время был какой-то дерганый, вечно нервный. Вроде ты, а вроде и не ты. Трудно объяснить.

Джейс по-прежнему разглядывал огонь в камине.

– Ну отчего же трудно? – дернул он плечом. – Думаю, это как раз характерная часть тех отношений: быть разлученным с собственной волей и разумом, потому что над ними он не властен. Вот почему это был не совсем я, и он это прекрасно понимал. Себастьян хочет нравиться, он требует, чтобы его любили по-настоящему, и именно за то, кем и чем он является. Но он не считает, что для этого сам должен измениться, стать достойным такой любви. Наоборот, он хочет изменить весь мир, изменить само человечество, чтобы оно влюбилось в Себастьяна Моргенштерна. – Джейс помолчал. – Извини за кабинетные рассуждения. В буквальном смысле. Мы же сейчас в кабинете, нет?

Но Клэри не стала подхватывать шутку: слова Джейса заставили ее глубоко задуматься.

– Знаешь, когда я в той квартире копалась в его вещах, то наткнулась на письмо. Правда, незаконченное, но адресованное: «Моей прекрасноликой». Помню, сильно удивилась: с чего это вдруг он взялся сочинять любовные послания? В смысле, романтические? Совсем на него не похоже.

Джейс прижал ее потеснее к своему боку. Клэри не могла решить, кто кого сейчас утешает; главное, что его пульс бьется о ее кожу сильно и ровно, что легкий запах мыла, мужского пота и металла знаком и уютен. Девушка позволила себе обмякнуть в его объятиях, и на нее тут же накатила страшная усталость, потянула вниз, коварно навесила гири на ресницы.

– Если заявятся родители, разбуди, – дремотным голосом прошептала она.

– Не волнуйся, – в тон ей пробормотал Джейс. – Твоя мать решит, что я тут бог знает что затеял, и как примется гонять меня по комнате кочергой.

Она вскинула руку, гладя его по щеке:

– Тогда зови на помощь. Я тебя спасу.

Джейс не ответил. Юноша уже спал, легко посапывая ей в макушку. Ритм их сердец замедлился и совпал, но Клэри еще разглядывала прыгающее пламя – и хмурилась. Словно воспоминанием об услышанном во сне, в ее ушах упрямо звучали два слова: «Моей прекрасноликой…»

– Клэри, Джейс! Просыпайтесь.

Девушка вскинула лицо и едва не вскрикнула от боли в шее. Они так и пролежали в обнимку, подложив куртку Джейса под голову в качестве подушки. В бок угодила рукоять его меча, когда юноша, кряхтя и постанывая, принялся спускать ноги с дивана.

Над ребятами маячила Джия, облаченная в официальную мантию высшего члена Совета; на лице нет и тени улыбки. Наконец поднявшись, Джейс промолвил «Консул» полным достоинства голосом, вернее, насколько это было возможно, когда твоя одежда измята донельзя, а вихры торчат во все стороны.

– Мы все с ног сбились, – укоризненно сказала Джия. – Совещание вот-вот начнется.

Но Клэри не очень-то торопилась вставать; сначала надо было размять затекшую шею и плечи. Во рту сухо как в меловом карьере, тело ноет от пережитого напряжения и неснятой усталости.

– А где моя мать? – спросила она. – Где Люк?

– Я подожду вас в коридоре, – сказала Джия, при этом не сдвинувшись с места.

Джейс натягивал куртку, борясь с рукавами:

– Да-да, Консул, мы сейчас…

Было что-то в голосе Джии, отчего девушка взглянула на нее пристальней. Как и Алина, ее дочь, Консул была привлекательной женщиной, однако в эту минуту в уголках ее рта и глаз резко обозначились морщины. Клэри уже доводилось такое видеть.

– Что такое? – Она требовательно повысила голос: – Что-то случилось, да? Где моя мама? Где Люк?

– Мы еще сами толком не разобрались, – тихо ответила Джия. – Они так и не ответили на сообщение, которое мы им направили прошлой ночью.

Слишком много потрясений за такой короткий срок сделали Клэри почти бесчувственной. Она не всхлипнула и не вскрикнула, не задохнулась от ужаса, лишь по венам побежал холод. Схватив меч со столика, она сунула его себе за пояс и без дальнейших разговоров, едва не толкнув плечом Консула, выскользнула мимо нее в коридор.

Там уже маялся Саймон. Выглядел он помятым, измученным, а своей бледностью мог бы удивить и собрата-вампира. Девушка пожала ему руку, машинально отметив про себя, что у него на пальце по-прежнему посверкивает кольцо в форме золотого древесного листа.

– Саймон с нами, примет участие в совещании, – сказала она, взглядом бросая вызов Консулу: вот только посмейте возразить.

Джия же просто кивнула. Выглядела она так, словно слишком устала, чтобы спорить.

– Будем считать его представителем Ночных чад, – согласилась женщина.

– Постойте-ка, – запротестовал Саймон. – Это должность Рафаэля! Я не готов к таким обязанно…

– У нас до сих пор не получается вступить в контакт с кем-либо из представителей нежити, в том числе с Рафаэлем.

Джия двинулась по коридору. Стены здесь были из светлой, недавно пиленной древесины, о чем свидетельствовал характерный запах. Должно быть, эту часть Гарда отстроили заново после войны, но прошлой ночью Клэри слишком устала, чтобы обращать внимание на подобные пустяки. По стенам через равномерные интервалы шла узорчатая руническая резьба. Каждый знак мерцал изнутри, заодно освещая коридор, где не имелось ни единого окошка.

– Что значит «не получается вступить в контакт»? – упорствовала Клэри, торопливо нагоняя Джию.

За ней прибавили шаг и Саймон с Джейсом. Коридор изогнулся, уводя в глубь Гарда. Откуда-то спереди доносился гул, напоминавший рокот далекого океана.

– Ни Люк, ни твоя мать так и не вернулись со званого ужина в посольстве Дивного народца.