У меня было смутное представление о ее работе. Из конторы она приносила какие-то толстые папки с кучей бумаг, ей звонили даже по воскресеньям. Разговоры велись долгие и непонятные.

Почему мы выбрали Вермонт, я не помню. Наверное, Мэлори так решила. За семь лет я приучил себя не спорить по пустякам – Вермонт так Вермонт.

Дорога резко пошла вверх, Свенсон воткнула третью и утопила газ. Машину занесло, потом колеса снова попали в колею. Колея была разбитая, нас болтало. Слюнявый мяч катался по сиденью, со стуком ударяясь в дверь. Я смахнул его на пол.

– В горах дороги еще не растаяли, они тут грунтовые, – объясняла Свенсон. – За зиму их раздолбили, да еще наледь…

– А асфальт? – спросила Мэлори.

– Не-е, асфальт нельзя, – засмеялась Свенсон. – Слишком дорого. И непрактично – представляете, всю эту механику, все эти катки тащить наверх?

Я вырос в Москве и знал, как выглядит асфальтированная дорога после хорошей зимы.

– А так… – Свенсон притормозила перед лужей. – А так грейдер пройдет, разровняет, и будет дорожка не хуже новой.

Первый дом оказался мощным срубом с островерхой крышей, на крыльце стояли здоровенный мангал и горные лыжи лимонного цвета. Повозившись с замком, Свенсон распахнула дверь.

– Они разводятся, – тихо сказала Свенсон. – Хозяева…

Старательно пошаркали башмаками о коврик, зашли. Пол был из ладных широких досок, пол был хорош, а вот бревенчатые стены кто-то покрасил в персиковый цвет. Прихожая переходила в гостиную с камином из дикого черного камня и рогатым черепом на стене. И заканчивалась кухней. Над плитой висели медные котлы и сковородки. Еще какие-то индейские сувениры с перьями. Я сел за стол и уставился в окно. Мэлори и Свенсон поднялись на второй этаж и что-то там бодро обсуждали. Снег продолжал медленно падать.

– Хэлен, – мы садились в машину, – может, мы сразу в третий дом поедем? Для экономии времени.

Свенсон удивленно поглядела на меня.

– А то как сказка братьев Гримм…

– Нет, – не поворачиваясь, сказала моя жена. – Надо посмотреть все три.

Я оказался прав – второй дом напоминал фанерную декорацию. Его только достроили, внутри воняло лаком и линолеумом. Из картонных стен торчали провода, хлипкие двери не закрывались.

К третьему добирались долго. Свенсон пыталась развлечь нас вермонтскими байками – оказывается, именно тут обитали кровожадные могикане и ирокезы. Рыбой штата была форель, а деревом, разумеется, клен. Бабочкой штата – монарх. По производству кленового сиропа Вермонт уступал лишь Канаде. Мы приехали в самое неудачное время – «сезон палок» (деревья стоят голые, ветки торчат палками). Еще у них был «сезон грязи». Но это осенью.

От обилия ненужной информации и унылой тряски я задремал.

Проснулся от шума реки. Машина стояла. Свенсон и Мэлори были где-то рядом.

– …совсем другое дело! – радостно долетел до меня голос Мэлори.

– Ну и слава богу… – пробормотал я, вылезая из машины.

Мрачный приземистый дом выглядывал из-за темных елок. За ним круто вверх уходил лесистый склон. Сбоку, совсем рядом с заброшенной террасой, гремела река. Неглубокая, шириной метров в семь, она весело неслась по камням, огибала березовый лесок и уносилась куда-то вниз. За березами я разглядел малиновую куртку Свенсон, она тыкала рукой в сторону дома, что-то объясняя Мэлори. Я пошел к ним, проваливаясь по щиколотку в мокрый снег. Грохот от реки стоял чудовищный.

– Волшебное место! – крикнула мне Мэлори. – Волшебное!

Я зевнул и потянулся. Только сейчас я заметил, что снегопад закончился.

– Хэлен говорит, тут форель! – восторженно сказала Мэлори. – В реке!

Свенсон, сложив руки на животе, весело подмигнула мне.

– Внахлест умеете?

– Только на блесну. – Я вздохнул и кивнул в сторону дома. – Ладно. Пошли смотреть.

Мы пошли. Хотя и мне, и лисе Свенсон уже было ясно, что следующие четыре месяца я с Мэлори проведу именно здесь.

Дом, кряжистый, из темного, некрашеного дерева, был похож на старую генеральскую дачу где-нибудь в Болшево или на Николиной Горе. Мы поднялись на скрипучую веранду, на перилах лежал сырой снег, сверху болталась гирлянда с мертвыми лампочками, оставшаяся от неизвестно какого праздника. У дверей ровной поленницей были сложены березовые чурки.

Вошли в темный чулан, Хэлен пощелкала выключателем. Тихо ругнулась.

Внутри пахло старым деревом. Хороший сухой дух. Мэлори потянула меня за руку. В большой комнате с высоким, как в церкви, потолком над длинным обеденным столом висел крюк. Стальной мясницкий крюк. Он крепился к толстой веревке, которая уходила вверх и там наматывалась на деревянный мельничный барабан.

– Что это? – спросила Мэлори.

– Это для лампы. Крюк. Или люстры. – Свенсон прищурилась. – Я бы сюда хрустальную люстру подвесила. Эклектика в малых дозах – замечательная вещь.

– Нет. Колесо – это что?

– Тут в прошлом веке была сахарная мельница, голландская семья держала. Из кленового сиропа делали сахар. Потом русло реки отступило, мельницу продали.

– А кто купил? Кто сейчас хозяин дома?

– История чуть запутанная… – Свенсон отвернулась. – Смотрите, какой камин замечательный!

Камин действительно был замечательный, еще лучше два кресла перед ним. Я провел рукой по старой рыжеватой коже спинки.

– Можно?

– Конечно, садитесь!

Я медленно опустился, кресло податливо приняло меня. Я откинул голову, представил огонь. В одной руке книга, в другой стакан, допустим, вина. Нет, лучше что-нибудь покрепче.

– А что наверху? – спросила Мэлори.

– Там две спальни, для детей. Или для гостей. У вас детей нет?

– Нет, – ответили мы хором.

– Ну тогда для гостей, – засмеялась Свенсон. – На втором этаже еще один кабинет, вроде мансарды. Окно прямо над рекой. Очень романтично.

– Ты знаешь, а мне нравится! – Мэлори положила руку на мое плечо. – Ты что думаешь?

Я неопределенно хмыкнул.

– Хэлен, а что тут в округе, что рядом? – спросила Мэлори. – Город, деревня? Магазины, рестораны?

– Я не очень этот район знаю, Южный Виндзор. Наша клиентура – горнолыжники, они снимают в Рутланде или под Миделберри. – Свенсон широко улыбнулась, сверкнула большими зубами. – Давайте бумаги оформлять!

2

Переход от зимы к весне произошел за три дня. За это время я умудрился пару раз застрять в ледяной каше местных дорог. Что, впрочем, неудивительно, поскольку мою машину сконструировали для немецких автобанов, а не для автокросса по пересеченной местности в экстремальных климатических условиях. Еще выяснилось, что ездить в нашей округе особо некуда. До ближайшего ресторана было полтора часа, до супермаркета почти два. Он находился в городе Виллингтон.