– Очень хорошо. И во что же ты веришь?

Он рассмеялся.

– Эй, проявите снисхождение! Мне всего лишь девятнадцать, и я в тюрьме. У нас нет времени обсуждать подобные вопросы, не сейчас. Я могу лишь сказать вам, что я чувствую. Что Бог не где-то там. Бог в нас, в нашей повседневной жизни. В акте понимания. Бог – это святость понимания… нет – это акт понимания.

– Тебе стоит почитать Спинозу. И возможно, кого-то из йогов.

– Если бы только у нас было время, мы могли бы приблизиться к истине. А если бы у нас было намного больше времени, мы могли бы облечь ее в такую форму, что даже вы, тусклоголовые, смогли бы понять.

– Спасибо, – сухо ответил Нельсон. – Но ты говоришь «если». Ты намекаешь, что у тебя нет столько времени?

– Оглянитесь вокруг, – он махнул рукой в сторону потолка. – Посмотрите на эту обезьяну в форме с автоматом там, наверху. Я догадываюсь о ее присутствии. Как вы думаете, сколько еще времени нам отпустили эти тусклоголовые?

– Ты боишься этого, Пол? Боишься смерти?

– Хм, хороший вопрос. Собственная смерть меня не пугает. Но нас так мало, что смерть каждого из нас означает вымирание целого вида. Вот чего я боюсь. Того, сколько еще осталось невысказанным, сколько нераскрытым и невыясненным… Мы закончили? Я бы хотел сейчас посмотреть телевизор.

Нельсон замешкался на секунду, размышляя. А затем постучал в дверь, чтобы вызвать охрану.

Команда «Армстронга-1» легко нашлась, всего лишь несколькими мирами дальше от Наполеонов. Они так радовались своему спасению, что Мэгги разрешила выделить день на то, чтобы это отпраздновать.

Затем экспедиция двинулась дальше. «Армстронг-2» и «Сернан» продолжили путь в неизведанное.

Запад-5 корабли покинули в январе. Сейчас был май, и жизнь на борту не стала легче. Особенно тяжело было, когда они пересекали не пригодные для жизни миры и им приходилось все закупоривать. Гарри Райан все больше беспокоился о состоянии двигателей. Интендант Дженни Рейли строчила депрессивные рапорты о способности кораблей выдержать дальнейшее путешествие через миры, где не было даже самого необходимого – продуктов и кислорода, а иногда даже питьевой воды. Экипаж был измотан, доведен до ручки и становился все более разобщенным. Джо Маккензи беспокоился об их здоровье и о неудержимо истощающихся запасах лекарств. Впрочем, это было в его духе.

Несмотря на эти мелкие проблемы, Мэгги не отрывала глаз от поставленной перед ее экспедицией цели – достичь Земли, Запад-250 000 000. Наиболее оптимистичные расчеты показывали, что эта цель все еще оставалась в пределах возможностей корабельных запасов и систем жизнеобеспечения. В конце концов, это был приз, за который стоило побороться: когда дело будет сделано, каждый на борту потом сможет сойти в могилу, теша себя воспоминаниями об этом событии. Эта вылазка затмит даже знаменитую китайскую экспедицию на Восток-20 000 000 пять лет назад и в некотором роде превзойдет путешествие в один конец «Армстронга-1», достигшего мира молодых Наполеонов, более чем в ста восьмидесяти миллионах шагов от Базовой Земли. Это само по себе было фантастическое путешествие, которое долго оставалось неизвестным и требовало, чтобы его история была поведана миру, пускай даже его блеск отчасти затмят будущие достижения «Армстронга-2» под ее командованием.

Проблема заключалась в том, что последний рывок с планеты Наполеонов к Старой Доброй Четверти Миллиарда, как она привыкла ее называть, составлял лишь четвертую часть всего пути, который еще только предстояло пройти – по меньшей мере, три недели хода, а скорее всего, все четыре. И понятное дело, что возвращаться назад им предстоит тем же способом.

Ну а пока путешествие продолжалось, следующие Земли становились все более экзотичными и все сильнее испытывали их на прочность, и Мэгги иногда казалось, что экспедиция продолжает двигаться вперед благодаря лишь одной ее силе воли.

Последняя узкая полоса миров со сложной жизнью, пояс Бонсай, осталась позади в районе Запада-190 000 000, когда они обнаружили, что снова скользят посреди бесконечной фиолетовой пены миров.

Запад-200 000 000 был еще одной знаковой вехой, которую Мэгги использовала, чтобы отдохнуть, восстановить силы и проверить системы. Сам мир был из другой группы, которая несла на себе бремя суперконтинента: одно полушарие представляло собой огромную чашу марсианских пустынь, а другое – безликую маску лишенного жизни океана. Уровень кислорода здесь был низким, и уже поэтому она не могла разрешить какие-либо пляжные вечеринки, которые к тому же мало способствовали поддержанию боевого духа. Затем за Западом-210000000 содержание кислорода в атмосфере упало до нуля. Так продолжалось и дальше, после Запада-220000000, хотя суперконтинент оказался вдруг неожиданно раздробленным на части.

После этого команды «Армстронга» и «Сернана» сталкивались со все более непривычными и недружелюбными мирами.

С одной стороны, встречалось все больше Дыр, ходов сквозь Долгую Землю, которые требовалось пройти осторожно, но быстро. Миров с крайне экзотичной биотой. Таких, как небольшая группа миров, в которых доминировали огромные деревья, чьи тонкие стволы возвышались над твенами. Джерри Хемингуэй смог лишь предположить, что в высоту они достигают трех миль, а их кроны чудесным, невозможным образом вздымаются выше большинства известных гор…

Были миры, где атмосфера оказывалась намного плотнее, чем на Базовой Земле, а были такие, где она оказывалась более разреженной. Экипажам приходилось сражаться за устойчивость кораблей в столь необычной среде, а инженеры мучались, борясь с коррозией от кислотных газов и изнашиванием покрытия от ультрафиолетового излучения.

Встречались миры с одной луной, больше или меньше Базовой, с множеством лун или вообще без них.

Были даже миры с другой гравитацией. В мирах с низкой силой тяжести корабль парил над поверхностью, которая более или менее была похожа на Базовый Марс: с тонким слоем атмосферы, огромными горами и каньонами, занимающими целые континенты. В условиях частичной гравитации кораблями было трудно управлять, экипаж забавлялся играми с прыжками, а тролли, кувыркаясь в воздухе, испуганно выли. Однако на других мирах гравитация была сильнее, чем на Базовой Земле. Под плотным слоем атмосферы раскинулись миры, чьи вычищенные ветрами ландшафты демонстрировали отсутствие любой жизни, кроме низкорослых деревьев. Корабли оказывались недостаточно устойчивыми, их притягивало к земле, и если они задерживались там слишком долго, члены команды начинали жаловаться на то, что чувствуют себя так, будто в качестве штрафной тренировки им на плечи повесили рюкзаки с камнями.

У Хемингуэя было несколько идей относительно того, что происходит. Он считал, что в самом начале формирования Земли бушевала некая неистовая сила: словно бы вращавшееся вокруг солнца облако пыли распалось, образовав горы, которые раскололись на части – или, наоборот, собралось, образовав горы, которые, в свою очередь, образовали еще бо́льшие горы…